Природа, как известно, всеми силами стремится обеспечить сохранение вида, закрепляя процессы воспроизводства и размножения. На какие только жертвы не идут представители того или иного вида в процессе воспроизводства, любыми путями стремясь сохранить жизнь собственных отпрысков!
Здесь уже говорилось о том, что индивид есть не что иное, как посредник, передающий программные гены данного вида от поколения к поколению. Нет сомнения, что сексуальный инстинкт запрограммирован генетически, однако у высших млекопитающих, и в особенности у человека, на инстинкт накладываются психологические процессы, как, скажем, эротические фантазии и либидозные комплексы.
Мы видели, что в процессе развития индивида, в течение его роста и эволюции, развития его органического и психического потенциала либидо проявляется через различные системы организма, и на разных стадиях развития та или иная система преобладает над другими. Либидозные импульсы побуждают индивида удовлетворять потребности организма. Можно было бы сказать, что природа испускает некую энергию удовольствия, связанную с важнейшей функцией организма, направленной на сохранение индивида и вида, и выраженную в почти непреодолимом влечении к действию; если это влечение удовлетворено, организм испытывает чувство удовольствия, в то время как невозможность удовлетворить это влечение приводит к чувству тревоги, напряжения и агрессивности.
Если сама природа заботится о наличии у индивида функции сохранения вида, то индивид как звено в цепи существования вида должен позаботиться о самосохранении, и с этой целью те функции организма, что связаны с выживанием, ростом и развитием отдельного организма, снабжаются достаточным количеством либидо, чтобы обеспечить их деятельность.
В процессе развития индивида, его роста и эволюции либидозная энергия направляется последовательно в различные жизненно важные системы и функции организма. Можно было бы дать следующее определение развитию предгенитального либидо, о котором мы говорили в предыдущих главах:
Таким образом, мы могли бы сказать, что ранние трансформации либидо служат сохранению и развитию индивида, а с завершением стадии развития, связанной с самосохранением, либидо концентрируется на гениталиях.
Разумеется, с наступлением половой зрелости предгенитальное и младенческое либидо не исчезает совсем. Ведь активность организма по самосохранению должна проявляться постоянно, поэтому в основе генитальной сексуальности лежит потребность отдать себя другому, потребность защитить любимого человека. Когда устанавливаются и закрепляются навыки и умения предгенитального либидо, когда формируется в основе своей характер индивида, либидо выходит за рамки чистого самосохранения и развивается уже как энергия самоотдачи, направленная на объект. Благодаря этой энергии индивид поднимается над функцией самосохранения и отдается задаче сохранения вида, и в момент, когда он полностью отдает себя в оргазме, он как бы постигает миг вечности. Он живет в этот миг где-то за пределами собственной личности, сливаясь с другим, теряет себя и вливается в общий поток существования вида – он становится животрепещущей частичкой Вселенной. Это отнюдь не только поэтический образ (хотя именно это – вечная тема поэзии), но описание опыта, переживания, характеризующего жизненные функции и достижение зрелости. Индивид уже принадлежит не только себе, но и другому, он сливается с жизнью всего вида, с самой жизнью вообще. Он служит увековечению жизни, ее постоянству. Он не только испытывает миг вечности, он создает эту вечность как на биологическом, так и на психологическом уровне.
А женщина становится проводником вечности, символом вечной жизни, существом, которое утверждает постоянство жизни, заставляя мужчину вырываться из своей скорлупы. Женщина как хранитель вида обеспечивает способность мужчины к возвышению над чувством самосохранения.
Для сексуальных влечений характерно не столько стремление к самосохранению и самоутверждению, сколько желание отдаться другому существу, слиться с ним в оргаистическом акте. Предгенитальная и аутоэротическая энергия не исчезает при этом, но теряет свое преимущественное значение, подчиняясь генитальным импульсам, и хотя зачастую она стимулирует и усиливает эти импульсы, однако проявляется лишь через посредство генитального возбуждения и оргазма. Так, например, оральные, нарциссические или анальные ощущения реализуются не в качестве, так сказать, самоудовлетворения, но как дополнение к удовлетворению и наслаждению через генитальную систему. Во взрослых любовных отношениях предгенитальные, младенческие влечения возрождаются в виде эротических игр, предшествующих половому акту, и удовлетворение, получаемое в это время, способствует половому возбуждению. Что младенческие области либидо не исчезают в период генитального влечения, ясно уже из того, что предварительные эротические действия – поцелуи, сосание, поглаживание, желание смотреть и вдыхать запахи – все это играет существенную роль, несмотря на то, что высшее наслаждение дает лишь оргазм. Таким образом, можно сказать, что каждый завершенный половой акт взрослого индивида представляет собой как бы мгновенное воспроизведение его сексуального развития.
Однако, несмотря на то что с наступлением периода полового созревания большая часть либидо перемещается в генитальную область, у человека процесс достижения зрелости растянут во времени ("отсроченное созревание"), до той поры – где-то в двенадцать-тринадцать лет, – когда окончательно установится репродуктивная способность. И хотя маленькие девочки часто грезят о том, чтобы родить ребенка от собственного отца или выйти за него замуж, а мальчики представляют себя на месте отца, ни мальчик, ни девочка физически неспособны к деторождению в первый период полового созревания. Несмотря на психологическое влечение к тому чтобы заместить отца, мальчику по-прежнему необходимо его руководство и помощь, а девочка по-прежнему в большой степени зависит от материнской помощи: конечно, они же еще совсем дети, нуждающиеся в родительской опеке. Итак, поскольку процесс созревания у человека откладывается до более позднего периода, сексуальное влечение вскоре подавляется и наступает так называемый латентный период, продолжающийся примерно от семи до двенадцати лет, когда половое влечение возникает вновь и с большей силой и на этот раз сопровождается физической зрелостью, способностью к воспроизводству. (Причины такой отсрочки в созревании человека всегда вызывали удивление и интерес, и в одной из следующих глав я постараюсь рассмотреть процессы, которые можно считать причиной этого явления, но здесь все-таки упомяну о некоторых факторах.)
С развитием человеческой культуры накапливается все большее количество знаний и умений, детей приходится обучать им, и считать их созревшими и полноправными членами общества можно лишь тогда, когда они овладевают всеми навыками данной культуры и становятся способны передать эти навыки следующему поколению. Таким образом, чем выше развитие цивилизации, тем сложнее и разнообразнее эти навыки и умения, тем длиннее период обучения и период детства. Даже в возрасте двенадцати- тринадцати лет, когда человеческий индивид созревает в сексуальном, то есть репродуктивном, смысле, он все еще остается ребенком и все еще нуждается в защите и любви своих родителей. И хотя уже в этом возрасте либидо посылает волны энергии к гениталиям, зачастую делая влечение почти непреодолимым, тем не менее мальчик или девочка ощущает сексуальность не как способ воспроизводства, но как самоцель. Даже напротив, воспроизводство представляется им опасностью, которой следует избегать всеми силами, оно является источником страха и беспокойства у юных подростков.
Нет ни малейшего сомнения в том, что сексуальные влечения служат процессу репродукции, однако либидозная энергия и инстинктивные процессы, связанные с ней, обязательно требуют удовлетворения независимо от того, связаны они напрямую с воспроизводством или нет. Мы наблюдаем, что первый объект, первая личность, к которой направлены генитальные влечения, – это мать у мальчика и отец у девочки. То сильное возбуждение, которое ребенок начинает впервые испытывать в области гениталий, направлено в сторону индивида противоположного пола. У мальчика развивается особенно сильная тяга к тому, чтобы потрогать тело матери, приласкаться к ней, в это время он испытывает чувство сексуального влечения, сопровождаемое совершенно новым ощущением любви и нежности.
Мечта мальчика о том, чтобы сохранить мать только для себя и соединиться с ней гениталиями, – это еще тайная мечта; его охватывает сладкое и непонятное, страстное желание и одновременно чувство смущения и страха, ибо он понимает, что еще мал и не может в действительности сделать то, что делает с матерью отец, он осознает, что не может обладать ею, заменив отца, которого он также любит и нуждается в нем, зависит от него. Тем не менее он не может отделаться от мысли, что пусть бы отец исчез и оставил его наедине с матерью; он почти хочет, чтобы отец умер, а он сам стал мужчиной и мужем матери. Конечно, ребенок любит мать с самого младенчества, ибо нуждался в ней как в источнике удовлетворения его потребностей. Но то была как бы любовь к самому себе, теперь же он хочет сам защищать ее и видит в ней объект своей любви. Он хочет заместить отца в ее сердце, стать ее любимым человеком, на которого она может опереться и щедро окутать его своей любовью.
Взрослым трудно понять эти чувства маленьких мальчиков, редкие матери осознают, что такие чувства существуют. Ребенок не может удовлетворить эти свои желания, однако они овладевают всеми его чувствами и фантазиями. Он уже испытывает совершенно мужские чувства, хотя и остается ребенком. Собственно, он сам знает, что он ребенок, хотя и испытывает все влечения зрелого мужчины.
Тот факт, что первые признаки полового созревания наступают на четвертом или пятом году жизни, не означает, что до того гениталии не функционировали как эрогенная зона. Гениталии выступают как активная эрогенная зона с самого рождения, и у младенцев можно наблюдать генитальную мастурбацию. Всегда следует помнить, что развитие индивида не происходит механически, в том смысле, что одна фаза плавно перетекает в другую, в биологическом развитии все стадии либидозных влечений присутствуют одновременно, однако в разные периоды развития преимущественное значение приобретает та или иная.
Переход от одной стадии развития к другой, более высокой, однако, редко проходит мягко и плавно. Мы уже наблюдали, что фиксация на какой-либо более ранней стадии либидозного влечения часто накладывается на более поздние стадии; если либидо испытывает сложности на какой-либо стадии развития, ему свойственно регрессировать к более ранней стадии. Фрейд при объяснении таких случаев использовал аналогию с армией, которая, наступая по вражеской территории, оставляет оккупационные войска во всех наиболее важных пунктах: "Чем сильнее оккупационное войско, оставленное позади, тем слабее армия наступающая. Если последняя встретится с мощным отрядом противника, ей, возможно, придется отступить на прежние позиции, где оставлено сильное войско. Чем сильнее фиксация, тем скорее произойдет регрессия при встрече с трудностями".*
* Зигмунд Фрейд. Лекции по введению в психоанализ.
Затруднения при переходе от одной стадии к другой случаются практически у всех, поскольку новые влечения испытывают на себе влияние прежних, уже устоявшихся моделей поведения: например, на генитальное либидо всегда будут влиять характерные особенности предгенитального либидо. Это совсем не вопрос невротических или психотических расстройств, это процесс, характерный для развития любого индивида.
Многие из психоаналитиков описывали ранний генитальный период как фаллическую стадию, характеризуемую агрессивными импульсами из-за сильных пенетрирующих импульсов пениса. На этой стадии половой орган может вобрать в себя агрессивно- садистские наклонности предгенитального периода, придавая им новый объем и новую силу самовыражения. Но несмотря на то, что процесс наложения орально-агрессивного влечения на генитально-агрессивные импульсы происходит достаточно часто, это отнюдь не обязательное явление. Я рассматриваю фаллическую стадию как выражение нарциссизма и называю ее фаллически-нарциссической, поскольку ранние генитальные проявления есть выражение и закрепление нарциссического либидо. Наиболее значительное отличие фаллической сексуальности от генитальной состоит в том, что первая направлена в основном на самое себя, а не на другого индивида. Ее главная цель – утверждение собственной мужественности, а не стремление слиться с другой личностью.
Фрейд утверждал, что в мужской сексуальной конституции наличие некоторой степени агрессивности просто неизбежно, даже необходимо, поскольку как активный фактор воспроизводства мужчина должен инициировать сексуальный контакт и добиться его успешного осуществления. Без сомнения, Фрейд здесь подразумевает то, что в условиях цивилизации сексуальных табу мужчине приходится преодолевать с известной долей агрессивности как запреты, которые мир воздвиг вокруг сексуального наслаждения, так и то сопротивление, которое оказывает сама женщина, отражая тем самым сексуальные табу данного общества. Если мужчина стремится убедить женщину в искренности и надежности его чувств и желания, определенная мера настойчивости просто необходима. Несомненно, в обществе, где сексуальные табу преобладают и где люди как бы окружают себя броней асексуальности, мужчине приходится пробивать и свою броню, и защитные приемы женщины. Ему, можно сказать, приходится продираться сквозь эти защитные слои, блокирующие удовлетворение генитальных влечений. И таким образом сексуальное слияние, любовные объятия превращаются в акт агрессии, в некое подобие борьбы.
Фаллический импульс разрушения барьеров, стоящих на пути к удовлетворению, весьма часто вытесняется из сознания и проецируется на вагину, преображая ее в образ паука или клещей либо зубастой пасти, готовой кастрировать мальчика. Эти фантазии возбуждают ребенка и одновременно пугают, внушая ему смутное чувство желания, смешанного со страхом, которое впоследствии может преобразоваться в синдром эякуляции прэкокс (преждевременное семяизвержение).
Итак, все вместе – общие страхи сексуально табуированной культуры, угроза кастрации со стороны женщины- разрушительницы – укрепит у мальчика фаллическую стадию, побуждая его вступить в фаллическое соревнование со всем миром, с другими мальчиками или девочками, чтобы доказать, что он в состоянии противостоять той опасности, что они для него представляют. В этот период ему необходима постоянная поддержка со стороны отца или заменяющей его личности, с кем он мог бы идентифицироваться, от кого он мог бы черпать силу – от его большого и сильного пениса, от его умения обращаться с женщинами и одерживать над ними верх. К сожалению, еще далеко не осознано, насколько сильны у мальчика ощущение незащищенности и потребность доказать свою мужественность. Именно в этот период очень важно влияние взрослого мужчины, с которого ребенок мог бы брать пример.
У многих мальчиков из тех, что в младенчестве испытали глубокие ощущения оральной агрессивности, развивается страх перед угрозой утраты пениса из-за каннибалистских наклонностей женщины. Поскольку им не удалось испытать положительного потока либидо от материнской груди, а приходилось нападать на этот первичный объект, чтобы добиться от него хоть какого-то ответа, у них развивается страх, что женщина со своей стороны будет нападать на их пенис. У них развиваются фантазии о сексуальном контакте в форме кастрации или увечья, поэтому ощущение расслабления, потери контроля над собой ассоциируется с тревогой об утрате пениса. Во время фаллической фазы мальчика подстерегает еще одна угроза нарциссического характера. Согласно Фрейду, в этом возрасте дети еще не воспринимают пенис как сексуальную характеристику принадлежности к мужскому роду. Они рассматривают других детей не как мальчиков или девочек, а как существа "с пенисом или без него". Когда мальчик сталкивается с кем-то, не имеющим пениса, он предполагает, что пенис когда-то был, но потом потерялся. Хотя я не уверен в том, что мальчик не осознает качественных различий между собой и девочкой, равно как и наоборот, тем не менее он совершенно определенно испытывает шок, когда видит другого ребенка без того органа, который он привык особенно ценить у себя. В этом раннем возрасте очень часто возникает мысль о том, что девочка потеряла свой пенис или его отрезали, но эмоциональная реакция на эту мысль в большой степени усиливается, если у ребенка уже существует страх перед кастрацией, закрепляющийся, как я уже говорил, из-за более ранних тревог – орально-садистских переживаний. Вид пустого места, где должен был быть пенис, у такого ребенка вызовет прилив тревоги перед кастрацией, в то время как у мальчиков, не испытавших орально-садистских тревог на ранней стадии, проявляется бурный интерес к этому странному отсутствию пениса, и, хотя они ощущают некий укол беспокойства или вины за "увечье", причиненное девочке, они непременно пытаются выяснить, куда же он делся и что же у нее осталось вместо него. Я считаю, что отношение части мужчин к женщине как к объекту защиты, смешанное с неким чувством вины, берет начало именно в этом детском открытии. С другой стороны, те достаточно многочисленные мальчики, что предрасположены к беспокойству по поводу возможной утраты или увечья своего пениса, предполагают, что и у девочки пенис отобрали или повредили и отрезали. В этом случае вид обнаженной девочки вызывает травму и часто навевает образы открытой раны между ее ног. У этих детей возрождаются каннибалистские фантазии, к этому времени уже не осознанные, в образах "адовой пасти" или "царицы ночи" и тому подобных дьявольских существ, намеренных атаковать их пенис и отобрать его.
Одна из форм защитной реакции мальчика против таких страхов состоит в том, чтобы делать вид, будто он совершенно не отличается от девочки и пенис ему вовсе и не нужен. В пример можно привести один случай, когда у полуторагодовалого малыша уже развился ранний кастрационный комплекс и в тот момент, когда его мать в очередной раз резко заругала его, он воскликнул: "Не нужен мне пенис вовсе, я хочу делать пили, как мама!" У такого мальчика разовьются садо-мазохистские затруднения. С одной стороны, он будет рад предложить свой пенис сестрам или матери, а с другой – будет тревожиться, что они могут отнять его насовсем. И хотя эти фантазии будут сильно волновать его, одновременно он будет сторониться женщин и отталкивать их за эту угрозу.
Такие страхи и фантазии продолжают играть важную роль в подспудных слоях человеческой психики, что отражено в бесчисленных мифах, населяющих древнейшие слои патриархальных культур. Мифы о Бахусе и Осирисе, истории Аттис, Адониса, Кроноса и Урана переполнены рассказами о кастрации богов их божественными женами и подругами. В центре весенних ритуалов поклонения Дионису распитие вина и сексуальные оргии, после которых женщины – менады – разрывают мужчин на части и разбрасывают их гениталии над землей и морем, чтобы увеличить плодородие земли. В мифе об Осирисе тело бога разорвано точно так же, особое внимание в мифе обращено на кастрацию и захоронение гениталий. Жена Осириса Изида, которая представляется и как главная плакальщица, и как мститель, и, как мы знаем из других мифов, а больше всего из психоанализа пациентов, главный скорбящий, в реальности и есть основной виновник преступления.
Есть и другие варианты того же мифологического комплекса, скажем миф об Аттис – ее жрецы и поклонники кастрировали себя в доказательство полной преданности богине; Адониса, которого кастрировал соперник, явившийся в виде вепря (и бывший на самом деле прислужником богини), женщины оплакивали ежегодно; здесь и Пентей, разорванный на части скорбящими менадами, и Орфей, и Уран, и еще множество героев подобных мифов. Эти мифы берут свое начало в культурах позднего матриархата, где боги были лишь прислужниками богинь, обслуживая их в сексуальном отношении, при этом сам сексуальный акт становился все более ожесточенным, садистским. Таким образом, половой акт стал ассоциироваться с увечьем, наносимым мужским гениталиям: богини могли получать наслаждение, лишь разрывая партнера на части и пожирая его гениталии.
Мне хотелось бы проиллюстрировать эту ситуацию, которая многим читателям может показаться странной, на примере молодого человека, младшего из трех детей в семье. Сестры были на восемь и одиннадцать лет старше его. Его отец был известным врачом, которого высоко ценили коллеги и обожали сестры и мать моего пациента. Мальчик родился, когда отцу было около сорока пяти и он был слишком занят, чтобы уделять должное внимание младшему ребенку. Матери также было уже сорок три. Младенцем мальчик ощущал грудь матери как нечто слабое, безжизненное, и у него выработался сильный агрессивный импульс – хватать грудь, что в свою очередь наполняло его тревогой, не нанесет ли он матери увечье, учитывая ее слабое здоровье. Мать и правда чувствовала сильную неуверенность в своих отношениях с младенцем, понимая, что в этом позднем для материнства возрасте ей недостанет сил, чтобы удовлетворить потребности младшего ребенка. Собственное ощущение слабости и бессилия она проецировала на младенца, представляя и его хилым и слабым, и в результате относилась к нему с излишним беспокойством, чересчур опекала его, отчего с малых лет он чувствовал себя неуверенно, впитав в себя материнское мнение о себе как о слабом и ни к чему не способном человеке. Он боялся любых самостоятельных или решительных действий и даже в играх всегда искал поддержки матери или няни, хотя в то же время активно ненавидел свою зависимость от них.
Его сестры не обрадовались появлению младшего брата, они унижали и дразнили его, постоянно подчеркивали его слабость и неспособность. В ответ он пытался самоутверждаться, однако уверенности ему не хватало, поэтому сестры только сильнее высмеивали и унижали его или, напротив, снисходительно опекали. Во время первого периода полового созревания в нем стали пробуждаться сильные агрессивно-фаллические влечения, в сновидениях рождались фантазии о том, что сестры нападают на его возбужденный пенис. Эти фантазии рождали мощные сексуальные импульсы, и, с одной стороны, его волновала угроза утраты или увечья пениса, а с другой – это был вызов – устоять перед нападением сестер и одержать победу, показав таким образом превосходство пениса. И если, с одной стороны, он как бы предлагал сестрам свой фаллос, чтобы умиротворить их, одновременно он удерживал его при себе и таким образом одерживал над ними победу. Итак, доминирующей чертой его жизни стали садо-мазохистские влечения, что делало его одновременно и покорным и агрессивно-деспотическим. Позднее у него развились навязчивые фантазии о том, что он совершенно особая личность, он постоянно, часто очень агрессивно, подчеркивал свое превосходство, хотя в то же самое время страдал от параноидального страха перед возможным унижением. Его агрессивные, властные импульсы постоянно разбивались о собственную ранимость и страхи, что вся его семья и вообще весь мир готовы наброситься на него и обесчестить. Подобный же конфликт произошел и на анальном уровне. Его фекальное содержимое превратилось в оружие, которое помогало ему утвердить свою значимость, хотя в то же время он тревожился, что его продукт отберут, унесут, вновь лишив его мужества. У этого ребенка выработался сильнейший конфликт между анально-утвердительным импульсом и импульсом удержания, что выразилось в глубочайшем заикании, когда он по нескольку секунд, а то и минут не мог произнести ни звука. Но когда ему удавалось говорить, он делал это чрезмерно уверенно и очень громко. Ярость, которая трепетала внутри, рождала у него фантазии о том, как он разрывает людей на части, что в свою очередь приводило к сильнейшему мускульному торможению, так что он редко мог, скажем, ступить с тротуара, не спотыкаясь и не падая. Когда я впервые увидел его, ему было около двадцати лет, он поступил в адвокатскую контору, но уже через несколько недель ему отказали от места по причине некомпетентности. Таким образом, чувство неполноценности и неспособности к чему бы то ни было, которое так долго культивировала в нем семья, получило свое подтверждение со стороны, и молодой человек впал в состояние острой депрессии. Дело в том, что агрессивно-фаллические влечения достаточно часто встречаются у мальчиков в период ранней стадии полового созревания, когда их генитальные ощущения пробуждают в них сексуальное желание по отношению к матери, вызывают чисто мужское желание обладать этой большой женщиной. Мальчик хочет быть мужчиной, но он еще ребенок и осознает это. Его фантазии об обладании матерью вступают в противоречие с его малым возрастом и зависимостью от матери. Его и волнует и пугает сексуальное влечение к взрослой женщине, удовлетворить которое, он понимает, ему не удастся. Ему хочется быть умелым и сильным, но его мужественность еще далеко запрятана в детском теле, его физическое и умственное развитие не поспевает за биологическими сексуальными импульсами. Часто при этом ребенка охватывает непреодолимая ярость, и его маленький пенис в мечтах превращается в грозное оружие, способное преодолеть ограничения собственного тела и овладеть недоступной матерью. Его воображение захватывает стремление удовлетворить ее и овладеть ею, и часто в более поздних сексуальных фантазиях эта мечта будет продолжать играть важную роль.
Таким образом, агрессивно-фаллические влечения как бы компенсируют чувство генитальной недостаточности у мальчика или мужчины, если в его жизни трансформация из мужчины- мальчика в мужчину происходит неудовлетворительно. (Это объясняет, почему столь многие мужчины подсознательно представляют себе женщину как нечто большое и подавляющее, и, даже будучи женатыми или годами имея вполне удовлетворительные сексуальные отношения, они все же сохраняют этот пугающий образ. Часто и у самого мужчины, и у психоаналитика вызывает удивление, когда мужчина двухметрового роста все еще представляет себя совсем маленьким перед женщиной, которая на самом деле значительно меньше его.)
Существует много причин, почему мужчина задерживается на фаллической стадии и не в состоянии удовлетворительно трансформироваться из ребенка в мужчину, перейти ту стадию, которую мы называем "половой зрелостью". Одна из причин в том, что его развитие задерживается из-за фиксации его либидо на детском взаимоотношении с матерью, то есть он хочет остаться ребенком, не в состоянии разорвать связь с ней, что необходимо для взросления. Эти тенденции особенно сильны у мальчиков, которые тесно были связаны с матерью в силу отсутствия отца или если отец занимал подчиненное положение в семье. Такие дети страдают от отсутствия убедительной модели мужского поведения, которая помогла бы им в развитии и выработке собственной мужественности. Еще одна причина трудностей при переходе от детства к мужской зрелости кроется в превратностях Эдипова комплекса, характерного для нашей патриархальной культуры.
Но прежде, чем мы рассмотрим особенности Эдипова комплекса у мужчин, обратим внимание на сексуальное развитие девочки.
По мнению Фрейда, практически нет сведений о том, проявляется ли мужское или женское начало в период пред- генитальной, оральной и анальной фаз развития ребенка. Мужское начало зарождается лишь на фаллической стадии, но женское начало еще не осознается, в этот период существует лишь антитеза – мужской генитальный орган или состояние кастрации. И только по завершении периода полового созревания возникает четкая сексуальная полярность – мужское и женское.
Однако Мелани Кляйн с коллегами удалось найти достоверные доказательства тому, что у девочек проявляются вагинальные ощущения и импульсы задолго до фаллического периода, что уже на стадии кормления грудью у девочек наблюдаются вагинальные реакции различной интенсивности, и имеются не менее обширные свидетельства того, что и младенцы-мальчики во время кормления грудью испытывают генитальное возбуждение. Наблюдения показали, что как мальчики в момент кормления испытывают эрекцию или мастурбируют, так и девочки выказывают совершенно определенные признаки полового возбуждения, сопровождаемые типичными онаническими движениями, именно на этой самой ранней стадии развития.
Мне часто приходилось выяснять во время сеансов психоанализа, что пациентки испытывали сильные вагинальные ощущения с оргаистическими спазмами еще в возрасте полутора лет, а маленькие мальчики ощущали половое возбуждение во время кормления, если грудное кормление продолжалось дольше девяти месяцев.
Если рассмотреть сходство между ртом и вагиной в плане общности их физиологической функции – функции поглощения, потребления, а больше всего – высокой степени участия либидо, то станет ясным родство сексуальной природы этих двух органов. Следуя за Карлом Абрахамом, Мелани Кляйн не только определила сходные и взаимодополняющие качества этих органов, но и описала их взаимодействие, наблюдая вагинальное возбуждение младенцев-девочек во время грудного кормления. Более того, она обратила наше внимание на тот факт, что после отнятия от груди девочки тянутся к отцу, как бы перенося оральное влечение к груди на влечение к пенису. И Мелани Кляйн, и многие другие психоаналитики, работающие с детьми, замечали, что эти оральные импульсы сопровождаются генитальными ощущениями. В той стадии, когда преобладает оральное либидо, пенис отца представляет собой объект, который младенец хочет сосать, и эти влечения и фантазии, без всякого сомнения, уже сопровождаются вагинальными реакциями и сокращениями. Как утверждает Хелен Дейч: "Уже в самом начале жизни маленькая девочка тянется к отцу как объекту своей любви, стоящему на втором месте после матери, и направляет на него значительную часть того настоящего сексуального либидо, сосредоточенного вокруг ротовой зоны, которое связывало ее с материнской грудью, ибо на данной фазе развития ее подсознание отождествляет пенис и грудь как объект сосания".*
* Хелен Дейч. Психология женской сексуальности, 1925.
Когда отцовский пенис становится для младенца-девочки объектом, на который направлено ее влечение, ряд факторов делает это влечение особенно сильным. Если, например, сосательный импульс не получал достаточного удовлетворения от материнской груди, у младенца развивается фантазия, где пенис представляется органом, который в отличие от груди даст то самое недостижимое прежде удовлетворение. В воображении девочки этот орган будет обладать волшебным свойством постоянно давать наслаждение. Мелани Кляйн подчеркивает, что, поскольку недостаточность сосательного удовлетворения стимулировала и другие эрогенные зоны девочки, возбудив ее генитальные импульсы и влечение к пенису отца, последний становится объектом как оральных, так и анальных, уретральных и генитальных импульсов вместе взятых.
Я не считаю, однако, что вагинальное либидо девочки стимулируется только лишь фрустрациями, которые она может испытывать от материнской груди. Стимуляция оральной зоны во время сосания автоматически возбуждает вагинальные ощущения, независимо от наличия или отсутствия фрустрации. Нет никакого сомнения, что оральные и вагинальные движения сходны и между ними существует взаимообразная стимуляция. Губы ребенка выдвигаются вперед, когда они ощущают близость груди, стремление открыть рот, чтобы захватить сосок и почувствовать поток либидо, идущий из него, стимулирует вагину к подобным же непроизвольным движениям. Если помнить об этой фундаментальной взаимосвязи между этими двумя органами, можно объяснить множество проблем в психологии женщины, которые долго оставались неясными и непонятыми. Если то, что я называю сосательным и ласкательным аспектом орального либидо, получает полную отдачу и удовлетворение от груди, последняя всегда будет ощущаться как любящий и чуткий объект. Память о приятных ощущениях, даваемых грудью, будет создавать и образ хорошего пениса и хорошего отца, и девочка обратится к этому образу как новому объекту ее оральных влечений, которые могли быть резко нарушены внезапным прекращением грудного кормления.
Если же большая часть ее орального либидо трансформируется в агрессивно-каннибалистские импульсы, они же почти наверняка будут перенесены и на пенис. Точно так же, как младенец проецирует собственные агрессивные инстинкты на грудь и представляет ее себе как плохой и опасный объект, девочка будет воспринимать образ пениса как очень опасный. Она будет связана с этим страшным объектом садо-мазохистскими связями, чувствуя одновременно страх и возбуждение. Более того, структура ее орального либидо и соответственно мускулатуры рта отразится и на либидо и мускульной структуре вагины.* Разумеется, это первичное структурное развитие вагины, хотя и важно само по себе, лишь намечает контуры будущего развития, которое может подвергаться самым различным видоизменениям.
Но как бы ни складывались взаимоотношения младенца-девочки и материнской груди, ее орально-вагинальные импульсы, направленные в сторону отца, естественно встретятся с его собственным отношением к этому, с его реакциями. Далеко еще не осознается, насколько важно, чтобы девочка знала о существовании пениса отца, чтобы ее живой интерес к нему встретил положительное отношение, то есть чтобы она могла его увидеть, узнать, что он есть и она может им гордиться. Все ее женское самосознание будет во многих отношениях зависеть от этого чувства, от сознания, что он существует и принадлежит ей по праву, как дочери. Многие девочки испытывают значительное беспокойство и тревогу от того, что предполагают, будто их отец не имеет пениса или нарочно прячет его от них.
Много было споров о том, что же происходит, если у девочки нет отца. Нужно ли рассматривать то, о чем говорилось выше, как инстинктивный импульс или все-таки влечение девочки к отцу есть лишь реакция на его близость? Если так, то у девочки без отца не должно быть врожденного влечения по отношению к мужскому полу как объекту орального и вагинального импульса.
Этот спор сам собой получил разрешение в практике многих психоаналитиков, показавшей, что здесь мы имеем дело с инстинктивным, врожденным импульсом, который в случае отсутствия реального отца побуждает девочку вообразить себе образ, к которому она могла бы обращаться в своих мечтах и фантазиях. Есть достаточно свидетельств тому, что девочки без отца не только создают себе воображаемый образ, но и постоянно ищут реальную фигуру, способную заместить этот образ, на которую они могли бы проецировать
Взаимодействие гормональной и мускульной систем ротовой и вагинальной областей довольно подробно описано в моей книге "Исследования бессознательного". свои фантазии. Мой собственный опыт работы с пациентами, рано оставшимися без отца по причине его смерти, из-за развода родителей или неполной семьи, показывает, что в таких случаях развивается некий раскол между идеализированным мужским образом и чувством недоверия к мужчинам, которые постоянно как бы сравниваются с этим идеалом и почти всегда уступают ему. Этот поиск идеального мужчины мешает таким женщинам влюбиться и целиком посвятить себя какому-то реальному человеку. Они стараются сохранить образ идеального мужчины, чувствуют себя уязвимыми в отношениях с мужчинами, которые всегда кажутся им чужими, и та фрустрация, которую они перенесли в детстве, постоянно возникает вновь, подавляя способность к полному вагинальному удовлетворению. Стремление быть независимой, полагаться только на себя, обусловливает преобладание клиторо-фаллического либидо, и девушка будет пытаться идентифицироваться с воображаемым идеальным образом и вести себя по-мужски.
Это лишь некоторые из возможных вариантов развития женщин, росших без отца, но то же самое относится и к тем случаям, когда отец долгое время отсутствует или если он холоден и безразличен к ребенку, сексуально заторможен или не способен открыто выразить свои чувства.
Я совершенно не сомневаюсь, что младенцы реагируют на либидозные излучения эрогенных зон родителей – груди, гениталий, поверхности тела, и даже на их мысленные образы и реакции, в особенности на неосознанные. (По сути, двойственность родительского отношения в случаях, когда они неосознанно зажаты, подавлены или враждебны, а на сознательном уровне стараются выразить любовь и заботу, является одним из основных факторов, вызывающих невротические расстройства или психотические синдромы.*) Если отец реагирует на эротические потребности своей маленькой дочери с неодобрением или безразличием, то она будет ощущать себя отвергнутой и первоначальное влечение трансформируется в чувство вины и гнева. Если у девочки развивается садистский комплекс по отношению к материнской груди, проецируясь в образах ужасной ведьмы, то в первую очередь она будет искать защиты от этих страшных образов в любви и поддержке отца. Если же реакция отца тоже будет негативной, ее садистские наклонности только укрепятся. Ее вагина, как и ротовая область, будет напряжена, как бы источая гнев и агрессивность, и сокращение вагины будет напоминать скорее укус, чем объятие. У нее разовьется образ так называемой зубастой вагины (вагина дентата), и ее вагинальные реакции будут заторможены. Я должен пояснить, что, разумеется, отец вовсе не должен "сексуально" реагировать на влечение к нему дочери, не должен желать ее в сексуальном смысле. Ребенок ждет от него всего лишь как неосознанного, так и сознательного подтверждения ее эротических потребностей, свидетельства его собственного осознания своей сексуальности и гордости за нее, а главное – их общности, близости, чтобы она могла гордиться им и чувствовать, что он гордится ею. Ибо если он стыдится собственной сексуальности, то и она устыдится своей.
* Р.Д. Лэнг. Расколотое Я.
Мужчины, не слишком уверенные в своей сексуальности, обычно реагируют на сексуальные влечения девочки с чувством вины и беспокойства. Девочка воспринимает такое отношение со стороны отца как отрицание ее собственной сексуальности. И если она ощущает, что отец отвергает ее сексуальные потребности, она в свою очередь будет рассматривать их как Я- чуждое, опасное и нежелательное. У нее могут развиться различные формы подавления, такие, как мускульные напряжения, блокирующие эротические ощущения, или мысленные диссоциации, при помощи которых ее эротические фантазии отщепляются от собственного Я и воспринимаются как внешние проявления Я- чуждого. Если этот процесс становится преобладающим, он предрасполагает к психотическим расстройствам. Но чаще всего девочка либо будет чувствовать, что мужчины враждебно относятся к ней, либо сама будет враждебно относиться к мужчинам.
Разумеется, развитие сексуальности не происходит по прямой – с постепенным нарастанием вагинальной сексуальности до тех пор, пока наконец в генитальной фазе вагинальные влечения не станут преобладать над всеми другими эротическими импульсами. С пробуждением фаллического либидо, когда начинает преобладать эротическое влияние клитора, в этом развитии происходит некий сбой. Хотя в этот период в поведении девочки явственно просматриваются признаки наступления этой фазы – показная самоуверенность, дух соперничества, более выраженная мастурбация, – тем не менее зарождение вагинального эротизма еще по большей части не осознается. Это явное непонимание раннего сексуального влечения женщины, вытесненного и забытого самой же женщиной, особенно характерно для патриархальной культуры, не признающей за женщиной права на активную и самоутверждающую сексуальность.
В этом отношении интересно отметить, что даже Фрейд, бесстрашный исследователь патриархальных табу, сам оказался их жертвой и их воплощением, ибо не решился признать присутствие вагинального либидо у девочки до наступления первой фазы полового созревания. Приписывая ей свойства мужской фаллической фазы в период ее первых генитальных ощущений, он продемонстрировал патриархальное нежелание признать первичную природу женских вагинальных импульсов. Он пал жертвой тех же патриархальных табу, которые требовали рассматривать женщину как неполное или обрезанное издание мужчины. Другими словами, он перенес в свои научные теории фаллическую фантазию о кастрации, характерную для представлений маленьких мальчиков о девочках.
Поскольку, по Фрейду, фаллос – это "мужской орган", то, следовательно, "мы можем описать фаллическую стадию только в отношении младенца мужского рода. Соответствующая стадия развития у девочки нам еще не вполне ясна". Это определение предполагает, что девочка проходит через фаллическую стадию развития, однако мы не можем сказать об этой фазе что-либо определенное, ибо фаллос есть мужской орган. Первые психоаналитики рассматривали этот период в развитии ребенка в основном с мужской позиции, то есть как период, когда мальчик переживает свою первую травму кастрации, открывая для себя удивительный факт, что орган, который он считал неотъемлемой частью любого человека, у некоторых индивидов отсутствует, возможно оттого, что потерян или отрезан, а значит, это же может случиться и с ним самим. Таким же образом предполагалось, что в фаллической стадии лежит и основание подобного же кастрационного комплекса у девочки, когда она узнает, что ей не хватает столь важного органа, которому она начинает завидовать. В этом отношении идея о том, что девочка ущербна, что она потеряла пенис или его отобрали, построена по чистой аналогии с тревогой мальчика о том, что он может пострадать таким же образом, потеряв свой пенис.
Нет сомнения в той, что подверженность девочки кастрационному комплексу и зависти к обладанию пенисом действительно зарождается во время фаллической стадии – в связи с высокой степенью либидизации клитора, когда он становится центром эротических ощущений. Здесь напрашивается вопрос, как же вообще развивается фалло-клиторальная сексуальность у девочек, становясь иногда преимущественным свойством женщины. Много внимания уделили этой теме современные психоаналитики – Мелани Кляйн, Хелен Дейч, Лампл де Гроот, Анна Фрейд, Руперт Бэк, Лисбет Сакс и многие другие. Чем можно объяснить трансформацию вагинальной сексуальности девочки в фаллическую сексуальность, концентрирующуюся вокруг клитора? Если у мальчика генитальное либидо постоянно сосредоточено на пенисе, то у девочки генитальное либидо претерпевает сдвиг от вагины к клитору, чтобы затем, в первой фазе полового созревания, вернуться к зоне вагины.
Если у мальчика, как мы считаем, фаллическая фаза развития представляет собой продолжение и расширение стадии нарциссизма, то можно предположить, что и у девочки фаллическая фаза также является частью ее нарциссического развития, служащей утверждению собственного образа как сексуально активного индивида. Похоже, природа дает понять, что женщина обладает не только лишь подчиненной, зависимой – рецептивной – сексуальностью, но что в ней заложен также и активный, самоутверждающий сексуальный импульс.
Вопрос о взаимоотношении вагинальной и клиторальной сексуальности был впервые поднят Фрейдом, а затем исследования Мастере и Джонсона поставили его во главу угла, что позволило радикальным феминистам утверждать, что Фрейд и есть главный поборник идеи кастрации женщин. В своей книге "Поражение сексуальной революции" я затрагивал этот вопрос. Но здесь мне хотелось бы дополнительно прояснить его, поскольку взаимодействие этих двух органов женской сексуальности и есть ключ к пониманию того, как развивается женская сексуальность вообще.
Я уже упоминал, что Фрейд практически не заметил наличия ранних проявлений вагинального либидо у девочек и считал первичной формой женских сексуальных влечений лишь фаллическо-клиторальную стадию. В своем труде "Три очерка по теории сексуальности" он писал: "Когда в конце концов половой акт может состояться и клитор находится в возбуждении, он сохраняет свою функцию – функцию переноса возбуждения на соседние с ним женские сексуальные зоны, почти так же – если допустимо такое сравнение – как, расшевелив хворост, можно дать разгореться более толстым поленьям". Фрейд утверждал, что перенос возбуждения от клитора к вагине есть как бы фаза развития, в процессе которой в норме клитор должен постепенно уступить свою роль вагине, и, если в отдельных случаях этого не происходит, это связано с анестезией (нечувствительностью) вагинального устья.
Итак, Фрейд ошибался, не признавая раннюю, дофаллическую вагинальную сексуальность, однако был совершенно прав в своей концепции о "ненормальности" явления вагинальной анестезии.
С другой стороны, и Мастере и Джонсон, и Мэри Джейн Шерфи в какой-то мере правы, говоря о том, что и при нормальном половом акте возбуждение клитора продолжается. Как замечает Шерфи, "одним из наиболее значительных открытий Мастере и Джонсона является тот факт, что гланды клитора остаются в состоянии возбуждения в течение всего внутривагинального соития, даже при том, что с ними нет непосредственного контакта и они внешне незаметны". Она продолжает дальше: "Более того, вполне очевидно, почему резкие движения пениса неизбежно стимулируют одновременно и область нижней трети вагины, labia minora, и ствол и гланды клитора как единое и неделимое целое, и при этом именно гланды являются самым важным и в подавляющем большинстве случаев основным инициатором оргазма. Эти наблюдения совершенно определенно доказывают: физически невозможно отделить клиторальный оргазм от вагинального, как того требует психоаналитическая теория". И все-таки Мастерс и Джонсон, а за ними и Шерфи были не правы, утверждая, что клиторальный оргазм происходит одинаково при местной стимуляции клитора и при вагинальном соитии. Установлено, что ощущение клиторального оргазма у женщины сильно отличается от вагинального оргазма, и анестезия или неучастие вагины в оргазме оставляет женщину неудовлетворенной, вызывая у нее чувство беспокойства, фрустрации. В книге "Поражение сексуальной революции" я описывал клиторальный оргазм как оргаистический спазм, отличный от состояния полного оргазма. Когда Мастере и Джонсон, а затем и Шерфи защищают идею преобладания клиторального оргазма и даже отрицают мощнейшее влияние вагинального оргазма, они тем самым льют воду на мельницу приверженцев движения женской эмансипации, пытавшихся свести на нет или вовсе отрицать фундаментальную функцию женской сексуальности, но эта позиция уже давно не выдерживает критики.
Тем не менее остается вопрос, почему же столь многие женщины страдают вагинальной анестезией и вынуждены довольствоваться клиторальным оргазмом. Концепция Фрейда о зависти к пенису, о мужской самоидентификации, о страхе перед проникновением – это отнюдь не универсальные явления, не неизбежное состояние, которое должна испытать женщина, напротив, это явления патологические, требующие своего объяснения. Здесь мы имеем дело не просто с биологическими процессами, но прежде всего с психологическими, то есть с включением или, наоборот, блокированием либидо в соответствующих органах полового влечения.
Девочка в младенческом возрасте, как правило, уже имеет хорошо развитый клитор, но ее первичные ощущения сосредоточены, как я уже упоминал, вокруг вагины. Но эти вагинальные ощущения могут быть заблокированы или подавлены в самом раннем возрасте. Мы с самого рождения оснащены всеми необходимыми органами, но поток либидо к различным органам и их активизация контролируется психическими процессами. Как уже говорилось, во время ритмичных сосательных движений губ, охватывающих сосок груди, стимулируются и вагинальные ритмы, вагинальное устье как бы повторяет оральные ритмы и испытывает ощущения, сходные с ощущением губ и ротовой зоны. Поэтому, я повторюсь, это отнюдь не механический и не только физиологический процесс, он нагружен очень сильными либидозными ощущениями. Наблюдая за многими пациентами во время психоанализа их младенческих переживаний, я нашел, что если происходит сдвиг в сторону агрессивных стремлений захватить, укусить, тянуть сосок, как бы выбрасывая поток либидо, который напрягает губы, заставляя их сжиматься и делать рвущие движения, то это сопровождается стимуляцией клитора, представляющего здесь активную, агрессивную зону женских гениталий. Более того, этот процесс очень часто ведет к напряжению и горла и трахеи, затрудняя процесс глотания и поглощения первичного объекта, а затем мы наблюдаем аналогичную ситуацию в вагинальном стволе – он становится напряженным, никак не может расслабиться. Этот процесс сопровождается спазмом мышц живота и солнечного сплетения. Сокращение мышц живота и солнечного сплетения в свою очередь вызывает втягивание вагины, вагина отвергает объект и изгоняет из себя либидо, то есть таким образом десенсибилизируется, становится нечувствительной. В случае, если эти ощущения ассоциируются с оральным, кусающим либидо, у девочки может развиться образ вагины дентата – зубастой вагины, – что являет собой агрессивную, гневную реакцию на отсутствие чувствительности: она как бы атакует тот вакуум, где не осталось ничего живого и теплого, дающего удовлетворение.
Мы уже говорили о том, насколько наше самоощущение зависит от того, что мы воспринимаем и поглощаем; наш нарциссический опыт зависит от либидозных реакций тех первичных объектов, что мы инкорпорируем. Для того чтобы выйти в мир с радостью и доверием, мы должны чувствовать, что нас любят, принимают и дарят доброе либидо. Если же мы чувствуем, что мы плохи, живот напряжен и солнечное сплетение напряжено тоже, мы не решаемся потянуться к желаемому объекту, страшась быть отвергнутыми, наш рот, горло, пенис или вагина будут так же напряжены и беспокойны и в конечном счете страх лишит их чувствительности. Это мы наблюдали в случае с Т.Е., чей пенис был полностью лишен чувствительности, но в принципе у мужчин и у женщин существуют различные степени генитальной десенсибилизации. В этих случаях зубы и челюсти будут снабжены агрессивным либидо, пенис представится фаллическим орудием, равно как и клитор превратится в образ агрессивного и гневного фаллоса. Многие женщины страдают от раздражения и даже болезненных ощущений в области клитора и в детстве испытывают желание терзать его или предаются фантазиям о том, что его отрезали и выбросили. Часто бывают случаи ожесточенной мастурбации с различными мазохистскими фантазиями, где они видят пенис как некое острое орудие, готовое напасть на их гениталии. Такие женщины чувствуют острый страх перед пенисом и отвергают мужчину как агрессора, и помимо вагинальной анестезии у них может развиться вагинизм, то есть сильнейшее сокращение стенок вагины, делающее проникновение в нее либо вовсе невозможным, либо чрезвычайно болезненным. Здесь следует помнить, что даже у совершенно нормальной женщины с хорошо развитыми вагинальными ощущениями в моменты стресса, например гнева от того, что ею пренебрегают, что ее оскорбляет или вовсе отвергает партнер, могут развиться симптомы вагинизма, часто с сопутствующей депрессией. Это можно назвать реактивной десенсибилизацией вагины, отрицанием объекта, отвергающего ее самое. Эта реакция отличается от хронической десенсибилизации в результате фиксации младенческих переживаний, определяющих характер индивида и оказывающих влияние на личность женщины в целом.
Следует заметить, что переход от клиторальной фазы к генитальной может у девочки задержаться или быть подавленным, если ее мать чувствует, что муж относится к ней плохо, не уделяет ей внимания, и дочь ощущает ее страдания. В этом случае у девочки разовьется двойственное отношение к мужскому полу: с одной стороны, она мечтает о любви мужчины, с другой – отвергает ее подобно тому, как он отвергал ее мать. Если мать из-за собственной неуверенности, обиды или фрустрации не может воспользоваться своей женственностью и полностью насладиться своим женским либидо, она и для дочери послужит отрицательной моделью в период осознания ею своей женской сущности. И напротив, если мать девочки удовлетворена в своих потребностях как женщина, она послужит прекрасным примером для дочери в период развития. То же относится и к развитию мальчика, то есть уверенный в себе отец всегда будет служить сыну положительной моделью мужчины.
Мне приходилось наблюдать, что у женщин, страдающих психопатической шизофренией, обычно сохраняются детские воспоминания о жестоком отце, не желающем принимать дочь, и к тому же большей частью отсутствующем. С одной стороны, у них ощущается тяга к его пенису, но с другой – нежелание принять того, кому этот пенис принадлежит. Поэтому они как бы отделяют пенис от его обладателя, отбирают его и присваивают, так сказать, чтобы стать его безраздельной владелицей и хозяйкой. Появляется желание кастрировать мужчину, наказать его таким образом за его жестокость. Вагина, которая не надеется быть любимой, со своей стороны будет отвергать и ненавидеть. Однако, даже если не брать в расчет такие крайние случаи, либидозные запреты, свойственные нашей культуре, очень часто приводят к тому, что женщины страдают фригидностью, выраженной в напряжении и закрытости вагины, в отстранении от собственных генитальных ощущений; они, похоже, не в состоянии передать вагине свои желания, как будто она не принадлежит собственному организму.
Многим девочкам свойственны ярко выраженные эксгибиционистские стремления, частично как компенсация за то, что их генитальные ощущения не могут выразиться, а частью оттого, что по воле природы их гениталии, в отличие от мальчиков, незаметны. На самом деле женский эксгибиционизм – это вполне здоровое и естественное влечение, и он находит свое выражение в различного рода украшениях, танцах, гриме, одежде и драгоценностях – вторичных сексуальных признаках, как назвал их Дарвин. Но, вновь и вновь, если эти влечения встречают слишком жесткое осуждение или вызывают неловкость, у девочек возникает чувство, что им следует спрятаться или что в их влечении есть что-то предосудительное и их женские особенности неприемлемы.
При психологической оценке данных процессов очень важно самим не зациклиться на упрощенных определениях, которые могут ошибочно превратить отдельное явление в правило, следует всегда внимательно и углубленно всматриваться в те процессы, что вызывают развитие патологических особенностей.