ОГЛАВЛЕHИЕ



3. ВОЗМОЖНЫЕ ПАТТЕРНЫ
СОЦИАЛЬНОГО И ВНУТРИЛИЧНОСТНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
ПО ПАРАМЕТРУ МОТИВАЦИОННОГО ИСТОЧНИКА
ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Положение IX. В качестве источников активности личности могут быть представлены стремления "быть" и "иметь" ("владеть"), направленные (1) на социум и (2) на "Я" личности, что отражается в четырех исходных динамических тенденциях: (1) быть как другие или быть с другими, быть для других, (2) быть самим собой, (3) владеть другими, (4) владеть самим собой; соотносясь между собой, а также с контрадикторными им парами, они образуют конкретно-возможные паттерны взаимодействия личности с социумом и с самим собой.

Проделанный в VII положении анализ показал, что в плане постановки вопроса "почему /зачем/?" выделяются контрарная оппозиция "быть-иметь /"владеть"/ и контрадикторные оппозиции "быть – не быть" и "владеть – не владеть"*. Конкретное содержание этих динамических тенденций раскрывается по мере соотношения этих оппозиций с осью "Я – другие". Начнем с анализа оппозиции "быть – владеть".

* Так как "иметь" выражает стремление к овладению, то стремление "иметь" и "владеть." в данном контексте выступают синонимами. Для некоторого удобства в изложении мы преимущественно будем далее пользоваться словом "владеть.

"Быть – владеть"
в социальном и внутриличностном взаимодействии

Исходные варианты взаимодействия выделяются посредством взаимовращения осей "быть – владеть" и "Я – Другие".

В нашем распоряжении для анализа имеются четыре абстрактно-возможных варианта взаимодействия: (1) быть как другие (быть с другими, быть для других), (2) быть самим собой, (3) владеть другими и (4) владеть самим собой.

1. Быть как другие (быть с другими, быть для других)

Тенденция "быть" в данном случае содержательно определяется включенностью во взаимоотношения с социумом. Читатель может поставить вопрос: в чем различие между динамической тенденцией адаптации к социуму, рассмотренной выше и стремлением "быть как другие", обсуждаемым здесь? С первого взгляда сходство между ними настолько очевидно, что может показаться искусственным поиск различий. Однако на деле это не так. Во-первых, адаптация к другому указывает на ту жизненную задачу, которая поставлена перед индивидом и решается им, тогда как стремление "быть как другие" (и тем более "быть с другими" или "быть для других") указывает на ту мотивационно-потребностную сферу, которая выступает источником активности. Во-вторых, задача адаптации к социуму решается не только при наличии стремления "быть как другие", но и при других стремлениях, например, стремления "владеть другими" и "владеть самим собой". Более того, стремление "быть как другие" может следовать не цели адаптации, а напротив, преобразования другого. В последнем случае данное стремление может выступать в качестве механизма социальной "мимикрии" в деле решения задачи вызвать желаемые изменения в партнере социального взаимодействия. Короче говоря, тенденция адаптации к социуму и стремление "быть как другие" не перекрывают друг друга, они могут сливаться в одну и ту же деятельность субъекта и могут не сливаться.

Можно выделить три разновидностей взаимодействия с другим (другими), основанные на стремлении "быть": (1) быть как другие, (2) быть с другими и (3) быть для других. Наиболее ярким выражением первого выступает феномен идентификации, впервые описанный в работах 3. Фрейда [59; 61] и детально изучаемый как психоаналитиками, так и бихевиористски или когнитивистски ориентированными исследователями. В советской психологической науке изучению данного феномена посвящено немало интересных теоретико-эмпирических исследований Описание стремления "быть с другими" дается в экзистенциально-философской литературе вслед за М. Хайдеггером, предложившим понятие "со-бытие" [89]. Что же касается стремления "быть для других", то оно лежит в основе альтруистического поведения.

Стремление "быть как другие", охватывает не только феномен идентификации, но и связь между социальным или характерологическим сходством и аттракцией, ставшей предметом обсуждения в одной из наших обзорных статей [46].

В контексте нашей работы хотелось бы высказать несколько соображений о механизме идентификации. Сам 3. Фрейд его сущность рассматривал в связи с природой онтогенетического развития ребенка и социально-психологических процессов внутри социальной группы. Детальное критическое осмысление существующих психоаналитических представлений по поводу функционирования данного психологического механизма в данный момент не входит в нашу задачу. Мы ограничимся лишь критическими соображениями в адрес одной инвариантной идеи, лежащей в основе столь разноречивых толкований, которыми изобилуют работы психоаналитиков. Сущность этой идеи заключается в следующем: процесс идентификации, с одной стороны, связывается с процессом удовлетворения первичных витальных потребностей, например, потребности в пище, при этом допускается, что младенец "абсорбирует" вместе с пищей образ кормилицы (т. н. анаклитическая идентификация), с другой стороны, он связывается либо с либидонозными стремлениями ребенка занять позицию родителя противоположного пола или символического отца, олицетворяющего определенную силу, либо же со снятием тревоги, вызванной тем, что индивид является объектом агрессии (идентификация с агрессором). Общим знаменателем всех этих разновидностей понимания является то, что идентификация представляется в некоторой степени вторичным процессом, служившим средством удовлетворения некоторой первичной (преимущественно биогенной) потребности. Мы предполагаем, что понимание, согласно которому процесс идентификации выступает средством для удовлетворения определенной потребности или снятия внутреннего напряжения, вызванного тревожностью, частично правильно, однако необоснованна абсолютизация этой ее функции и ограничение исключительно ею. Дело в том, что потребность "быть" является, как мы уже отмечали, фундаментальным человеческим стремлением и ею (как и стремлением "иметь") могут быть "пронизаны" все виды человеческой активности, будут ли они биогенными, психогенными или социогенными. Однако стремление "быть" не беспредметно нужно быть и стать кем-то. Базальная потребность "быть" определяет то, что человек должен быть либо таким, каким является другой (другие), или же таким, каким он есть на самом деле. Между этими двумя крайностями находится средний пункт, отражающий то, каким человек в его понимании или в понимании социума должен стать ("сверх-Я") или же каким он желал бы стать ("желаемое" или "идеальное Я"). Это последнее стремление мы назвали средним пунктом, потому, что образ того, каким я должен стать или желал бы быть, является своеобразным "сплавом" образца, исходящего извне, и моего воображаемо-креативного участия по созданию или воссозданию данного образца: с одной стороны, опорным пунктом является эталон внешне-социального или культурного мира, но, с другой стороны, приятие такого эталона и его моделирование на себя зависит от меня самого и от моего проектирования способа собственной жизни. В итоге, стремление "быть как другие", выражающееся в идентификационном с социумом процессе, не является исключительно средством удовлетворения других потребностей, а представляется также самостоятельной движущей силой человеческой жизнедеятельности.

В социально-психологических исследованиях последних двух десятилетий интенсивно изучается феномен деиндивидуации [78; 107;108]. При его определении перечисляется множество признаков, один из которых указывает на "растворяемость" индивида в социуме, который в нашей терминологии можно определить в качестве стремления "быть как другие". Прочие его признаки указывают на потерю контроля над собою, растормаживание импульсов и несдержанность, ведущих к нарушению принятых норм, на интрапсихический хаос и дезорганизацию поведения. Эти последние признаки прямо не относятся к рассматриваемому здесь стремлению "быть как другие", а отражают характеристики социального взаимодействия по другим параметрам, например, энтропии – негэнтропии.

Следовательно, эти стороны деиндивидуации будут нами рассматриваться при обсуждении вопросов организации и дезорганизации, энтропии и негэнтропии во взаимодействии личности с социальной средой. Пока же сконцентрируем наше внимание на тех сторонах феномена деиндивидуации, которые непосредственно относятся к характеристикам обсуждаемой здесь динамической тенденции.

Многие авторы считают, что стремление к деиндивидуации в смысле растворения индивида в других является либо средством для избегания социальной угрозы или персональной неудачи, либо же результатом того, что личность не воспринимает себя и не является воспринятой со стороны других в качестве своеобразного, необычного и сингулярного индивида [107]. Вместе с тем Р. С. Зиллер, чьи теоретические положения мы еще раз затронем в связи с описанием стремления "быть самим собой", допускает в качестве изначального и самостоятельного стремление индивида к социальной зависимости и деиндивидуации в смысле слияния с другими [107].

Стремление "быть как другие" М. Хайдеггер, Ж. П. Сартр и Э. Фромм рассматривают в качестве одной из разновидностей неаутентичного способа существования и неконструктивного решения человеком своих экзистенциальных проблем М. Хайдеггер это стремление, имеющее свое крайнее выражение в растворении индивида в безличном "das Man", связывает со страхом смерти, а Ж. П. Сартр и Э. Фромм – с бегством от личной ответственности и свободы. Однако обнаруживается также большая разница между указанными авторами в понимании данного источника человеческой жизнедеятельности.

Если М. Хайдеггер помимо вышесказанного говорит о внутреннем стремлении к совместному бытию и с этой целью вводит понятия "со-бытие" (Mitsein) и "совместный мир" (Mitwelt), то Ж П. Сартр критикует хайдеггеровскую идею "со-бытия", абсолютизируя взаимную чуждость людей ("ад – это другие", – говорит Сартр) и невозможность наличия между ними какой-либо подлинной общности и понимания. Э. Фромм во многих своих работах [84] настойчиво повторял мысль, согласно Которой исходное состояние и стремление человека определялись слитностью с другими людьми и с социальной общностью, а последующий процесс сепарации людей от друг друга, наиболее крайним выражением которой является буржуазный индивидуализм, определил духовный кризис и болезненно-невротические симптомы, которыми страдает современный человек*.

* Весьма далеким "предшественником" такого понимания соотношения слитности и сепарации является онтологическое учение Анаксимандра об "апейроне" как первичном состоянии неопределенности и недифференцированности сущего. Согласно Анаксимандру то, что выделяется от "апейрона", наказывается и возвращается к нему в силу закона.

Во многих неофрейдистски и непсихоаналитически ориентированных теориях онтогенетического развития ребенка подчёркивается первостепенность потребности связи с социумом (сначала е родителями, далее со сверстниками и т. д.) в психическом развитии. В работах советских психологов и ученых из социалистических стран эта идея получила особое звучание. В основополагающих работах советских психологов по вопросам общения и совместной деятельности коллективного самоопределения и идентификации с группой, природы и функционирования социогенных потребностей и т. д. убедительно обосновывается положение о том, что стремления "быть с другими", "быть как другие" и "быть для других" являются важнейшими источниками человеческой жизнедеятельности.

2. Быть самим собой

Вторым модусом стремления "быть" является интенциональная направленность на "самость". Поиск личностной автономии и идентичности, стремление к самоопределению, испытание собственных возможностей и самореализация, феномен индивидуации, ощущение самобытности и индивидуальной неповторимости – вот неполный список отдельных сторон стремления личности "быть самой собой".

Огромна и разноречива литература о роли "самости" (self) в регуляции деятельности и в психическом развитии человека. Стремление "быть самим собой" выдвигалось в качестве центрального принципа человеческой экзистенции С. Къеркегором и в качестве основного ядра аутентичного существования М. Хайдеггером, Ж. П. Сартром, К. Ясперсом и другими. Если автономность "Я" абсолютизировалась в идеалистических философских учениях, например, в учении Фихте, то материалистическая мысль рассматривала ее сущность в рамках диалога между "Я" и "Ты" (Л. Фейербах). Марксистская позиция относительно "самости" и личностной автономии опирается на принцип социального детерминизма: феномены потери "самости" и личностной автономии, выражающиеся в самоотчуждении (равно как и в отчуждении от других людей и продуктов труда), рассматриваются как результат действия определенных сил социального устройства, противоречащего человеческим "сущностным силам".

Одним из выражений потребности "быть самим собой" является поиск личностной идентичности или, по определению Ю. Н. Емельянова [21], потребности в самотождественности. Известно, что импульсом огромного количества психологических исследований, посвященных научению этой мотивационной силы, служили публикации Э. Эриксона [77]. Личностная идентичность определяется им как единство и самотождественность во времени и пространстве, а потребность в идентичности как поиск и утверждение такого единства.

За последние годы множество исследований посвящено феноменам индивидуации, поиска своей неповторимости, сингулярности и отличия от других [82; 93; 97; 107]. Показательными в этом отношении являются идеи Р. С. Зиллера [107] о стремления к индивидуации. Р. С. Зиллер определяет индивидуацию как субъективную дескрипцию социального мира, посредством которой собственное "Я" является более или менее дифференцированным от других объектов социального поля" [107, с. 345]. При этом индивидуация не ограничивается когнитивным моментом субъективной дескрипции, она имеет свое мотивационное измерение, заключающееся в стремлении к сепарации, рассматривании себя в качестве своеобразной и неповторимой личности. Противопоставляя друг другу "сходство с самим собой" (self-sameness) или индивидуацию и "диффузное Я" (ego-diffusion) или деиндивидуацию, он рассматривает развитие этих тенденций в онтогенезе как конфликт между социальной зависимостью и независимостью. Автор указывает на факторы организации социальной среды, способствующие индивидуации и деиндивидуации. В частности, Р. С. Зиллер сформулировал две гипотезы: 1) при благоприятных социальных условиях и ситуация поддержки со стороны других индивид стремится утвердить свою идентичность и своеобразность, тогда как в условиях социальной угрозы и ситуации персональной неудачи отмечается стремление "растворения" в группе; 2) индивидуация и деиндивидуация последовательно сменяют друг друга: достигнув необходимого уровня индивидуации, человек стремится к деиндивидуации, а после "растворения" в группе снова стремится сепарироваться от неё и утвердить свою идентичность. Эти гипотезы автора экспериментально были подтверждены в исследовании С. Махлах [97].

3. Владеть другими

Овладение внешним миром – фундаментальное человеческое стремление. Человеческая производственная деятельность направлена на овладение природными силами и достижение определенных жизненных благ.

Стремление к обладанию образует особый слой в психическом аппарате и в ориентациях человека, названный У. Джемсом "свой".

Стремление к обладанию реализуется не только в отношениях человека с предметным миром, но и с другими людьми. В философско-антропологической и психологической литературе часто преувеличивается роль ориентированности на овладение в отношениях между людьми. Как уже отмечалось, примером такого преувеличения служат представления Ж. П. Сартра. Этот лидер экзистенциалистского мировоззрения считал, что стремясь к познанию какого-то человека, мы стараемся тем или иным способом, "иметь его для себя" (для Сартра познание идентично овладению, присвоению себе предмета познания). Тем самым мы трактуем другого человека как орудие или средство для достижения собственных целей. Познаваемый человек перестает "быть для себя" (pour soi), он становится "для меня" (pour moi) как и прочие предметы. Следовательно, сущностью отношений между двумя людьми является, по Сартру, не совместная жизнь (L'etre avec), не хайдеггеровское "со-бытие" (Mitsein), а конфликт и взаимоовладение. Им не признается подлинность дружбы и товарищества. По выражению Сартра, "дать что-то кому-то – это означает взять его в плен" [105. с. 298]. В тех же категориях мыслится им любовь между женщиной и мужчиной, их эротическая связь. Несмотря на преувеличение роли стремления "владеть" и его превалирования над тенденцией "быть", что отражает способ взаимоотношения людей в условиях капитализма (остро практикуемый им же), Ж. П. Сартр, как и Э. Фромм и другие авторы, подмечает важный источник межчеловеческого взаимодействия.

По содержанию и степени интенсивности стремления "владеть другими" разными его проявлениями могут представиться как: власть над другим, доминирование, контроль или сверхконтроль поведения партнера социального взаимодействия, ассимилирующее воздействие, стремление ("абсорбировать" другого, обессиливание партнера (противника) и перехват инициативы или преимущества в общении (дискуссии) с ним и др. В психоконсультационной и психокоррекционной работе мы неоднократно имели возможность наблюдать и анализировать совместно с консультируемым то, как он выступал в качестве объекта овладения или стремился превратить, общающегося с ним лица в объект овладения.

Случай 10. Мы проводили пролонгированную психокоррекционную и психотерапевтическую работу с Ц. Ч., 24 лет, имеющей высшее педагогическое образование, страдающей тяжелой формой невроза анорексии. Ввиду того, что она активно пыталась изолировать себя от окружающего мира и остаться в болезни, результаты психотерапии впервые дали знать о себе лишь после 1,5 года работы с ней. Преимущественный способ общения с ней был недирективного, субъект-субъектного характера. В результате тщательного анализа её психобиографии выделились две линии этиопатогенеза: (1) либидонозное вытеснение в пубертатном возрасте и (2) сверхдоминирующее воздействие матери. Частичный отказ от пищи и в дальнейшем отказ от общения с окружающими (в первую очередь, с матерью и со старшей сестрою, субъективно олицетворяющей образ матери) одновременно символизировал два момента: (1) отказ от сексуальных и, тем самым, от всех биологически обусловленных импульсов и (2) уход от "поглощающего" воздействия матери, чтобы не быть объектом овладения с её стороны. Поверхностной мотивировкой отказа от пищи служили соображения, связанные с желанием похудеть для сохранения внешней привлекательности, однако такая мотивировка выступала "фасадом для других". На деле она мстила своей матери за её тяжелый, властолюбивый и назойливый характер (так Ц. Ч. характеризовала собственную мать) и пыталась занять по отношению к ней доминирующее положение; чем больше Ц. Ч. погружалась в болезнь, тем больше появлялся шанс приковать к себе ежедневные заботы и тревоги матери, а отказ от общения с нею способствовал жесткому и дистанционированному манипулированию ею. Таким образом Ц. Ч. из объекта овладения и манипулирования становилась субъектом овладения.

При этом перед нею ставилась другая внутриличностная задача – овладеть своими импульсами, ритмом жизни и всеми проявлениями собственного внутреннего мира. Об этой стороне её болезненного состояния будет говориться ниже при рассмотрении стремления "владеть самим собой".

Для иллюстрации других проявлений стремления "владеть другими" можно сослаться на одну особенность все того же А. Т., внутренний мир которого был описан выше при анализе случаев 6 и 8.

Случай 11. Характерной свойственностью А. Т. было описание своей жажды познания как стремления "охватить все". Стремление "владеть другими", кроме прочего, выражалось еще и в том, что он обычно в малой степени был ориентирован на спокойную и диалогическую беседу, скорее пытался войти в спор, перехватить инициативу и "завладеть" сознанием партнера. При анализе его детских игр выяснилось, что в детстве он на продолжение 4 лет (от 6 до 10) постоянно и настойчиво играл в одну и ту же придуманную им игру из обыкновенных бумажек. А. Т. делал маленькие фигурки, похожие на людей, и игрой воображения "превращал" их то в "солдаты" и целые "армии", руководя ими, то в осужденных, находящихся в тюрьме и дисциплинарно подчиненных ему, то в школьников огромной школы, директором которой представлял себя, и т. д. От этой игры долго не мог отвыкнуть, она как бы господствовала над ним, хотя внутри игры сам он выступал неким "тираном".

4. Владеть самим собой

В литературе последних лет, посвященной критическим состояниям личности, уделяется большое внимание т. н. совладающему поведению, феноменология которого раскрывается Ф. Е. Василюком в рамках своей концепции психологии переживания [15]. Переживание в понимании Ф. Е. Василюка представляет своеобразную внутреннюю "работу" личности по "перевариванию" неудачи, горя и т. п., по преодолению возникших трудностей в жизненном мире человека. Однако, нам представляется, что "арена" действия стремления "владеть самим собой", хоть она и крайне наглядно манифестируется при острых эмоционально-личностных переживаниях, не ограничивается критическими (тем более кризисными) жизненными ситуациями. И в повседневной жизни, в относительно "спокойных" жизненных ситуациях, личность стремится владеть собой. Это проявляется и в самоконтроле, и в стремлении собраться, когда лень работать, или волнуешься взять слово в знакомой аудитории, и в упорядочении своей жизнедеятельности и подчинении своих действий установленному режиму дня, при обычных актах волевого решения и т. д. и т. п.

Как указывалось Л. С. Выготским [16], механизмом овладения своим внутренним миром служит интериоризация своих внешних действий, направленных на овладение внешне-предметным миром. Существуют определенные социально-культурные средства-стереотипы, которыми люди, принадлежащие к той или иной социально-исторической общности, контролируют свои импульсы н поступки, "берут себя в руки" в тяжелых жизненных ситуациях (потеря близкого, крушение надежд, неудача и т. д.), упорядочивают свои действия и организуют время и пространство жизни, принимают ответственные решения и овладевают своими внутрипсихическими состояниями. Но кроме существующих стереотипов существуют индивидуальные способы совладения своим внутренним миром. В патологических случаях эти способы особым образом ритуализированы, чтобы из-под контроля не ускользнула та часть "Я", которая является объектом подавления. Так, например, больная неврозом анорексией Ц. Ч., о которой шла речь при описании случая 10, для овладения и жесткого контролирования своего состояния, выражающегося во внутренней пустоте, названной ею "психологическим голодом" и заключающегося в стремлении заполнения пробелов во времени жизни, создала целую систему последовательности определенных действий, которым она чётко и неукоснительно следовала. Чёткой и ригидной, строго ритуализированной системе действий и движений следовал также А. Т. (о котором неоднократно упоминалось при описании случаев 5, 7 и 11), с целью полного подчинения себе своих физических и психических состояний и обуздания неконтролируемых мыслей и импульсов, с целью чёткого контроля и овладения пространством и временем своей жизни: локомоция в пространстве чётко отрабатывалась, что отражалось в своеобразной манере ходьбы, режим дня и действия во времени он настолько жестко регламентировал, что не допускал никакого спонтанного отвлечения от них. Однако, чем сильнее было стремление "владеть самим собой", тем сильнее было фиаско и ощущение, что он не владеет своим внутренним миром. (Этот паттерн внутриличностного состояния, когда стремление овладеть своим внутренним миром сопровождается или приводит к ощущению "не владею самим собой", будет описан ниже).

Стремление и умение "владеть самим собой" выступает важным моментом формирования личности. Существующие модели воспитания специально на нем ориентированы в плане формирования в воспитуемом волевых качеств, способности самоконтроля, дисциплины духа и тела. Не только личность может имманентно к нему стремиться, но и в социальных нормах и требованиях тоже заключено: "контролируй свои поступки", "возьми себя в руки", "попытайся пересилить себя", "воздерживайся от неблагих намерений" и т. д. Более того, стремление "владеть самим собой." не является по своему генезу имманентным качеством, оно представляется результатом интернализации указанных норм и требований. Правда, существует множество случаев противопоставления личностью себя этим нормам, однако их следует отдельно рассматривать методом соотношения оппозиций "социальное требование – стремление личности" и "владеть другими – владеть самим собой", в результате чего вырисовывается интересная "палитра" конкретно-возможных вариантов социального и внутриличностного взаимодействия.

*   *   *

Мы представили сущность исходных абстрактно-возможных мотивационных перемен полученных путем взаимовращения осей "Я – другие" и "быть – владеть". Для того чтобы приблизиться к конкретно-возможным паттернам социального и внутриличностного взаимодействия по указанным параметрам, продолжим анализ уже выбранным нами способом.

А. Быть самим собой – быть (а) как другие, (б) с другими, (в) для других. Здесь налицо три конкретно-возможных варианта: (а) "быть самим собой" и одновременно "быть как другие", (б) "быть самим собой" при одновременном стремлении "быть с другими", (в) "быть самим собой" совмещается с альтруистическим "быть для других". Краткое описание каждого из них представляется следующим образом:

Б. Быть самим собой – владеть другими. Речь идет о том паттерне взаимодействия, когда стремление к доминированию и власти над другими сопутствует спонтанность самовыражения и подчеркивание своей неповторимости.

В. Владеть самим собой – быть (а) как другие, (б) с другими, (в) для других. Поочередно рассмотрим три конкретно-возможных варианта:

Перечисленные конкретно-возможные паттерны социального и внутриличностного взаимодействия дополняются еще двумя разновидностями, которые выделяются в результате сложения вышеуказанных исходных абстрактно-возможных вариантов по параметру "быть – владеть". Не перегружая текст табличными изображениями, прямо их обсудим.

Д. Быть (а) как другие, (б) с другими, (в) для других – владеть другими. В данном случае обсуждается тот способ взаимодействия с другими, когда импульсы "быть" и "владеть" одновременно направлены во вне – на другого (других) человека (людей):

Е. Быть самим собой – владеть самим собой. Наконец, речь идет о том возможном способе внутриличностного взаимодействия, когда высокий уровень самоконтроля и самообладания гармонирует с личностной идентичностью и спонтанным самовыражением. Такой модус внутриличностного функционирования является одной из составляющих психологической зрелости индивида.

Итак, мы "высчитали" все возможные образцы взаимодействия личности с социумом и самой собой в рамках контрарной оппозиции "быть – владеть". Однако, как уже отмечалось, логический анализ привел нас к констатации контрадикторных оппозиций (1) "быть – не быть" и (2) "владеть – не владеть". Приступим к их аналитическому обсуждению.

*   *   *

"Быть – не быть"
в социальном и внутриличностном взаимодействии

Известный нам способ анализа исходных абстрактно-возможных образцов взаимодействия позволяет выделить четыре варианта: (1) быть самим собой, (2) быть (а) как другие, (б) с другим, (в) для других, (3) не быть самим собой и (4) не быть (а) как другие, (б) с другими, (в) для других. Содержание первых двух образцов уже представлено выше, поэтому опишем лишь третье и четвертое.

3. Не быть самим собой

Состояние, характеризующееся отсутствием или отрицанием личностной идентичности и автономности, а также импульсов спонтанного самовыражения – одна из возможных разновидностей внутриличностного функционирования. В вышеупомянутой работе Р. С. Зиллера стремлению к индивидуации, понимаемой как сепарация от других и поиск своей неповторимости, противопоставляется лишь деиндивидуация, понимаемая как "растворение" в группе. В ней не учитывается другая альтернатива индивидуации – состояние "не быть самим собой". Такой недочёт упускает из виду ряд психологических феноменов, начиная от потери чувства идентичности и самостоятельности и кончая крайне патологическими их проявлениями при синдроме деперсонализации.

В психоконсультационной и психокоррекционной беседах указанное состояние часто отражается в речи клиента и подвергаются анализу внешние и внутренние условия, способствующие его возникновению. Из многочисленных случаев можно привести один.

Случай 12. С. Р., 30 лет, с высшим гуманитарным образованием, обратилась к нам по поводу невротических страхов смерти и определенных барьеров в общении с молодым мужчиной, отношения с которым были не совсем определенны, но за которого она хотела выйти замуж. При самоописании и рассказе своей психобиографии вырисовывались два момента: (1) она часто ощущала, что "я – это не я", "я реально может быть и не существую" и т. п.; отмечала, что такое ощущение появилось еще в пубертатном периоде, однако усилилось после окончания школы; она утверждала, что не может проявить элементарную самостоятельность, у неё нет собственного облика, "я" как бы замерло изнутри, всё время скована и не может проявить себя спонтанно; (2) отрицательно на её формирование повлиял аффективный, вспыльчивый и агрессивно-запрещающий (в некоторой степени циничный) подход отца к ней и к её матери. Отец ей часто внушал, что она ничего не может, что она, как выразилась С. Р. "лапша" и т. п. Любое проявление с её стороны самостоятельности и спонтанности либо высмеивалось им, либо подвергалось осуждению. В процессе анализа страхов смерти стало ясно, что они были связаны с ощущением потери или отсутствия "самости". Что же касалось личностных качеств мужчины, с которым она хотела связать свою судьбу, то они мыслились как антиподные чертам характера отца. В целом, в общении с этим желательным партнером жизни С. Р. могла свободно выразиться, он давал импульсы для того, чтобы она чувствовала себя самостоятельной и полноценной женщиной, однако в некоторых случаях, во время какого-либо спора, стоило ему в чем-то упрекнуть её, как тут же у неё актуализировались все те же симптомы состояния "не быть самой собой".

Как это видно из рассматриваемого случая, ощущение отсутствия "самости" может формироваться в подростковом возрасте, но его корни уходят в глубокое детство и во многом зависят от условий раннего семейного воспитания. В этом плане плохую услугу может оказать не только агрессивно-вспыльчивое отношение к ребенку, но и сверх-опека, основанная на недоверительном отношении к ребенку, находящемуся на ранней стадии развития физических и психических возможностей. Э. Эриксон правильно подметил значение фактора доверия-недоверия в развитии ребенка в раннем детстве [77].

4. Не быть (а) как другие, (б) с другими, (в) для других.

Состояние, характеризующееся отсутствием или отрицанием аффективной связи с социумом неиндивидуальных качеств социабельности, является определенной помехой в становлении личности и её жизнедеятельности.

Теперь постараемся на основе указанных четырех исходных абстрактно-возможных вариантов перейти к описанию конкретно-возможных паттернов социального и внутриличностного взаимодействия. Опуская соответствующие табличные изображения, перечислим эти конкретно-комбинаторные возможности: (А) Быть (а) как другие, (б) с другими, (в) для других – не быть самим собой; (Б) Не быть (а) как другие, (б) с другими, (в) для других – быть самим собой; (В) Не быть (а) как другие, (б) с другими, (в) для других – не быть самим собой; (Г) Быть самим собой – не быть самим собой; (Д) Быть и или не быть (а) как другие, (б) с другими, (в) для других.

А. Быть (а) как другие, (б) с другими, (в) для других – не быть самим собой. Качествам социабельности в данных случаях сопутствует отрицание или отсутствие "самости".

Б. Не быть (а) как другие, (б) с другими, (в) для других – быть самим собой. Личностная идентичность в данных случаях имеет своим фоном отсутствие или отрицание качеств социабельности.

В. Не быть (а) как другие, (б) с другими, (в) для других – не быть самим собой. Отрицание другого в данном случае сопровождается самоотрицанием.

Г. Быть самим собой – не быть самим собой. Двойственность самоотношения в данном случае выражается в том, что чем более личность добивается и стремится "быть самим собой", тем более она впадает в состояние отсутствия "самости".

Случай 15. Психокоррекционная работа с М. X., разведенной с мужем 30-летней женщиной, испытывающей адаптационные трудности после развода, проходила под знаком определенной динамики "быть" и "не быть" самим собой. Оно выражалось в том, что с помощью психолога она все больше себе, в еще большей степени угнетена ощущением потери "Я", собственными усилиями планировать свое будущее, определить линию собственного поведения, взять ответственность за свою судьбу и т. д. Однако после очередного сеанса опять констатировала, что не находит в себе силы, не уверена в себе, в еще большей степени угнетена ощущением потери "Я". Это превратилось у неё в своеобразную игру в ситуации недирективного общения с психологом-консультантом. Преодолению этой "игры" способствовал переход в русло иного типа общения с акцентом на поведенческой драматизации моделируемых ею возможных жизненных ситуаций в условиях психокоррекционного сеанса.

Д. Быть и/или не быть (а) как другие, (б) с другими, (в) для других. В данных возможных вариантах межличностного взаимодействия речь идет о хорошо известных случаях, когда "Сциллой и Харибдой" стратегии поведения выступают, с одной стороны, просоциальные мотивы и отвержение социума – с другой стороны.

*   *   *

Рассмотрим результаты сопоставления контрадикторной пары "владеть – не владеть" с осью "Я – другие".

Получаем четыре исходных абстрактно-возможных варианта:

1. Владеть другими; 3. Не владеть другими;
2. Владеть самим собой; 4. Не владеть самим собой

Нам осталось описать третий и четвертый варианты.

3. Не владеть другими

Психологическое содержание состояния, к феноменологическому описанию которого мы приступаем, определяется тем, что индивид чувствует себя бессильным при контроле поведения партнера в социальном взаимодействии, потеряна власть над другим, инициатива в общении заблокирована. Такая ситуация межличностного общения по-разному формируется родителями, обратившимися к психологу-консультанту с возникшими проблемами в воспитании ребенка: "Ребенок стал непослушным, я ничего с ним не могу поделать", "Он всему противится и не подчиняется", "Мои слова до него не доходят, ни просьба, ни наказание на него не действуют", "Сколько за ним не следи, все же крутится среди тех ребят, которые мне не нравятся" и т. д. и т. п. В некоторых случаях, путем анализа запроса и жалоб консультируемых родителей, оказывается, что для них проблемой стала скорее потеря своего "могущества" в общении с ребенком, нежели реальное состояние дел. Манифестация тревог, связанных с поступками непослушного ребенка, может символизировать более глубинные психодинамические процессы, связанные с фрустрацией потребностей "иметь (владеть)" и "могу". Не только детско-родительские отношения могут быть "ареной" действия данного механизма, но и супружеские взаимоотношения часто определяются им. Из других видов отношений следует указать на отношения "руководитель – подчиненный", нередко строящиеся на страхе потери контроля над ситуацией и авторитета в глазах подчиненных. У некоторых лиц, пониженных в должности, состояние "не владеть другими" актуализирует глубокие внутриличностные переживания, имеющие выход в психосоматическую симптоматику.

4. Не владеть самим собой

Внутреннее переживание бессилия контролировать свое поведение – "не могу взять себя в руки, собраться, приложить волевые усилия и принять волевое решение, быть властелином собственной судьбы" – связано с поведенческой дезорганизацией, повышением уровня тревожности и, в крайних случаях, с внутренним смятением. Доминантным составляющим такого переживания является состояние "не могу", вернее, разлад между "хочу" и "могу". Оставим в стороне патопсихологический аспект вопроса, тем более, что при описании случаев 10 (Ц. У. – невроз анорексии) и 5, 7, 11 (А.Т. – вегетоневротические нарушения) была показана динамика состояния "не владеть самим собой", побуждающая к неадекватным способам совладающего поведения. Отметим, что практически здоровые лица в совершенно разных жизненных ситуациях – при остром горе, неудаче, легком алкогольном опьянении, дефиците времени и прочих условиях – могут быть охвачены подобным состоянием, разной степени интенсивности, начиная с потери элементарного самоконтроля и кончая полным бессилием что-то поделать с самим собой или управлять своими поступками и эмоциональными состояниями.

Итак, мы имеем четыре исходных абстрактно-возможных варианта взаимодействия, из которых можно сложить его конкретно-возможные образцы. Ими являются: А) владеть самим собой – не владеть другими, Б) не владеть самим собой – владеть другими, В) не владеть самим собой – не владеть другими, Г) владеть самим собой – не владеть самим собой, Д) владеть другими – не владеть другими.

А. Владеть самим собой – не владеть другими. Перед нами тот конкретно-возможный способ межличностного и внутриличностного взаимодействия, когда субъект хорошо владеет своими внутренними состояниями, контролирует собственные поступки и импульсы поведения, внутренне собран и мобилизован, однако испытывает недостаток возможностей управлять другими, возможности взять власть над другими в свои руки, либо же прибегает к малоэффективным способам доминирования, которые в конечном итоге оборачиваются неудачей в плане управления коллективом. На практике неоднократно можно наблюдать, что когда человеку с высокими волевыми качествами, собранному и успешно управляющему собственной деятельностью поручают управлять трудовым или научным коллективом, то на этом поприще он проявляет определенное бессилие. Пока им решалась жизненная задача "владеть самим собой" и управлять своей жизнью, все шло хорошо, когда же он кроме этого обязан управлять другими, с этой задачей он не справляется.

Б. Не владеть самим собой – владеть другими. Этот возможный паттерн взаимодействия относится к тем случаям, когда импульсивный и в недостаточной мере самообладающий индивид стремится доминировать над другим человеком или группой людей. Обычно власть над другим в таких случаях осуществляется посредством малоконтролируемых аффективных вспышек. Требовательность к другим в таких случаях не координируется с требовательностью к себе.

В. Не владеть самим собой – не владеть другими. В данном случае речь идет о полном упадке сил, жизненная ситуация полностью выходит из-под контроля: ни внутренние, ни внешние условия не поддаются управлению со стороны индивида. Состояние "не могу" генерализовано: им охвачены и интраперсональная и интерперсональная плоскости бытия.

Г. Владеть самим собой – не владеть самим собой. Если опять сослаться на анализы случаев 10 и 11, то разбираемый конкретный вариант внутриличностного взаимодействия имеет отношение к тому психологическому механизму, сущность которого заключается в следующем: чем более переживается состояние "не владею самим собой" и акцентируется пробел в "полном охвате себя", тем более субъект не жалеет сил для жесткого самоконтроля и самоуправления, но достигнув определенных результатов в овладении самим собой, он опять и с не меньшей силой начинает ощущать собственное бессилие.

Д. Владеть другими – не владеть другими. Наконец, речь идет о том возможном варианте взаимодействия, когда стремление субъекта доминировать над другими и осуществление им соответствующих акций сопровождается внутренней неуверенностью или боязнью не потерять бразды правления и авторитет в глазах подчиненного (подчиненных).

Итак, завершая этот раздел нашей рабочей концепции, мы хотим подытожить, что существует множество конкретно-возможных комбинаторных вариантов взаимодействия личности с социумом и самим собой в плане рассмотрения мотивационной оппозиции "быть – иметь" и их контрадикторных пар. Однако анализ вопроса не может оставаться на достигнутом. Если идти "вширь", то можно констатировать: не только индивид может иметь стремление "быть" и "иметь" с соответствующими вариациями, но и требование социума тоже может включать в себя нормативы "быть как другие", "быть самим собой", "владеть другими" или "владеть самим собой". В таком случае можно задать вопрос: почему же не соотнести друг с другом оси "требование социума – стремление индивида" и "быть – иметь" с соответствующими вариациями? Такое соотношение дает нам богатый материал для осмысления возможных модусов взаимодействия личности с социальной средой в плане нормативной и потребностной регуляции человеческой деятельности. Желание проделать такую работу мы оставляем за собой, с надеждой на её осуществление в будущем, а пока предоставляем инициативу читателю (если он сочтет это ценным и важным) проделать её самостоятельно.