го мазута с тем, чтобы наполнить им топливную цистерну своего отца, дом которого находился по соседству. По дороге он заме­тил, что за ним следят, отъехал в безлюдное место и слил топливо в находившуюся там каменоломню. В результате были загрязне­ны фунтовые воды и источники водоснабжения двух коммун — Шинан и Сэйн-Жеуар-Приерэ, которые вчинили иск ТКШ о возмещении ущерба. Апелляционный суд иск отклонил, посчи­тав, что ТКШ не несет гражданской ответственности за ущерб, причиненный водителем Каем. Обе коммуны подали кассаци­онную жалобу, обосновывая ее тем, что работодатель в принципе несет ответственность за ущерб, причиненный его подчиненны­ми при исполнении ими своих служебных обязанностей. И эта ответственность имеет место при всех деликтах, которые совер­шают наемные работники в связи с трудовой деятельностью в рабочее время и при исполнении ими своих служебных обязан­ностей.

В. Анализ обоснования решения кассационного суда

Кассационный суд отклонил жалобу, мотивируя это тем, что ст. 1384, абз. 5 ГКФ не применяется, если работник причинил ущерб при достижении незаконных и не относящихся к его тру­довой деятельности целей и тем самым действовал вне рамок служебных обязанностей, для исполнения которых был нанят.

Причина ущерба коренится в самовольных действиях Кая, ко­торые он предпринял во исполнение личных целей и в наруше­ние своих служебных обязанностей.

Согласно букве ст. 1384, предо. 5 ГКФ, работодатели отвеча­ют за любой ущерб, причиненный его подчиненными «при испол­нении ими своих служебных обязанностей». Однако из текста этой статьи отнюдь нельзя сделать однозначного вывода, несет ли работодатель ответственность и в том случае, если ущерб был причинен третьим лицам его работником, который хотя и дей­ствовал — как в данном примере — во время исполнения воз­ложенных на него задач, но при этом злоупотреблял предо­ставленными ему полномочиями. Коммуны-истцы ссылались на внешнюю связь между исполнением служебных обязанностей и деликтом. Кассационный суд, наоборот, исходил из внутренних критериев, к которым он относил, во-первых, разрешение рабо­тодателя на действия подчиненного и, во-вторых, его самоволь­ные действия и преследование личных целей. Давая разрешение подчиненному на осуществление соответствующих действий, ра­ботодатель берет на себя деликтно правовую ответственность за должное их выполнение. Если же подчиненный действует, вопреки разрешению, по собственному усмотрению и при этом пре­следует личные цели, не имеющие ничего общего с данным ему поручением, то такие его действия уже не являются действиями, входящими в «сферу служебных обязанностей, для выполнения которых он нанимается» («dans les fonctons auxquelles il est employe»). Они скорее представляют собой злоупотребление слу­жебными обязанностями (abus de fonctions) со стороны подчи­ненного, за что работодатель, согласно ст. 1384, абз. 5, не несет ответственности''.

В деле Кая мазут был слит в каменоломню водителем авто­цистерны без разрешения ТКШ в результате неправомерного использования им своих служебных обязанностей и в личных (корыстных) целях. При таких обстоятельствах ТКШ, согласно ст. 1384, предл. 5, не несет ответственности.

С. Решение по немецкому праву

В отсутствие договорных отношений между сторонами ком­муны могут предъявить иск о возмещении вреда только из проти­воправных действий согласно § 831 ГГУ.

1.     Обоснованием здесь мог бы служить тот факт, что Кай был нанят ТКШ для исполнения служебных обязанностей в качест­ве водителя. В качестве такого наемного работника может быть квалифицирован лишь тот, кто связан инструкциями и указани­ями предпринимателя и контролируется им. Это — основной критерий. Вид деятельности значения не имеет. Решающий фак­тор — зависимость лица, осуществляющего эту деятельность, от работодателя¹². А поскольку Кай может развозить мазут клиен­там по указанию компании, его, соответственно, следует рассмат­ривать как наемного работника ТКШ в смысле § 831, абз. 1 (1) ГГУ.

2.     Г-н Кай, слив в каменоломню похищенный у компании мазут, вызвал загрязнение грунтовых вод и тем самым причинил ущерб коммунам.

3.     В отличие от регулирования по французскому праву, со­гласно немецкому праву, одного лишь причинения ущерба не­достаточно. Требуется, чтобы противоправные действия наем­ного работника отвечали условиям, предусмотренным в § 823 и ел. ГГУ^П:

а) в том, что касается § 823, абз. 1 ГГУ, в данном примере не был причинен вред перечисленным в этом параграфе и защи­щаемым законом (правовым) ценностям, поскольку право соб­ственности коммун на земельный участок не распространяется на расположенные под поверхностью земли грунтовые воды.

b)    не применим здесь также к деликтному составу и § 823, абз. 2 ГТУ в сочетании с защитными положениями Закона об от­ветственности за загрязнение водной среды: § 2 этого последнего закона не признается в качестве защитительного (охранительно­го), направленного на предотвращение именно этого вида право­нарушений¹⁵, а § 8, абз. 3 того же закона в сочетании со ст. 22 баварского Водного закона к случаям загрязнения грунтовых вод также не применяется. Защита индивида не является целью и § 34, абз. 2 Закона об ответственности за загрязнение водной среды, так что и этот § 34, абз. 2, не является защитительным в смысле § 823, абз. 2 ГГУ.

c)     в отношении данного случая вполне допустимо предполо­жить, что имело место «преднамеренное причинение вреда спо­собом, противным добрым нравам» в смысле § 826 ГГУ. Эта норма позволяет вчинить деликтный иск о возмещении убытков даже при простом повреждении имущества вне зависимости от того, был ли причинен вред какой-либо определенной защищае­мой законом (правовой) ценности (Rechtsgut) из тех, что пере­числены в § 823(1) ГТУ. Однако для применения § 826 ГГУ не­обходимо в поведении Кая усмотреть нарушение добрых нравов (публичного порядка). Действительно, он слил мазут в камено­ломню с целью избежать ответственности за хищение, и его мож­но было бы считать нарушившим добрые нравы. Но для этого следует еще доказать, что он осознавал последствия своего про­ступка, результатом которого могло бы стать загрязнение грунто­вых вод.

4. Однако в конечном счете все это не имеет значения, по­скольку отсутствует еще одно условие ответственности ТКШ со­гласно § 831, абз. 1 (1) ГТУ: причинение ущерба в результате исполнения наемным работником своих служебных обязаннос­тей.

Правда, Кай совершил правонарушение во время перевоз­ки мазута клиенту ТКШ. Но между исполнением этой задачи в рамках служебных обязанностей и действиями, повлекшими за собой причинение ущерба, должна существовать прямая внут­ренняя связь. Такая связь призвана свидетельствовать о том, что поведение Кая не выходило в общем и целом за пределы пору­ченного ему дела¹⁶. Увы, эта внутренняя связь отсутствует. Слив мазута в каменоломню не только не входил в круг служебных обязанностей водителя Кая, но, как раз наоборот, делал их ис­полнение невозможным.

Поэтому исполнение водителем Каем своих служебных обя­занностей стало не непосредственной причиной ущерба, а лишь предлогом для осуществления им противоправных действий, вследствие которых этот ущерб и был нанесен. Таким образом, § 831 ГГУ не может служить обоснованием ответственности ТКШ.

D. Сравнение решений, предлагаемых правопорядками Герма­нии и Франции

Правовое регулирование ответственности предпринимателей за ошибки своих сотрудников в обеих странах различается тем, что по французскому праву вполне достаточно причинения ущер­ба наемным работником, в то время как немецкое право требует выполнения объективных условий согласно § 831 и ел. ГГУ для признания действий неправомерными.

С этой точки зрения немецкое право устанавливает более жесткие критерии для признания ответственности предпринима­телей, поскольку часто объективные условия, предписываемые положениями § 823 и ел. ГГУ, отсутствуют, например, условие о нарушении защищаемых законом (правовых) ценностей, пере­численных в § 823, абз. 1 о защитительном законе (§ 823, абз. 2) или о действиях, противоречащих добрым нравам (§ 826).

2. В отношении основного вопроса данного дела, касающе­гося толкования условий причинения ущерба «...причиненный в рамках служебных обязанностей, для выполнения которых они нанимались» (фр. — «cause dans les fonctions auxquelles ils les ont empoyes», нем. — «in Ausfuhrung der Verrichtimg»), оба право­порядка демонстрируют удивительное единодушие. Как француз­ское, так и немецкое право могут не признать ответственность предпринимателя только в том случае, если его подчиненный на­нес ущерб третьему лицу не в результате, а под предлогом испол­нения порученной ему работы, действуя при этом без разрешения и в нарушение своих служебных обязанностей. Соответствую­щие компетентные нормы обоих правопорядков, регулирующие ответственность предпринимателей (ст. 1384, предл. 5 ГКФ и § 831, абз. 1(1) ГГУ), толкуются в том смысле, что если действия подчиненного не могут быть отнесены к сфере ответственности предпринимателя, то ответственность этого последнего не имеет места.

Пример 2. Добросовестное приобретение у неправомочного лица

Рассмотрите следующий пример с точки зрения немецкого и французского права и сравните оба решения:

В. продал К. станок за 100 тыс. марок. Они договорились, что право собственности на него тотчас перейдет к покупателю К., однако он останется на складе продавца В. еще месяц, в течение которого К. оборудует для него место.

В тот же день продавец В. сдал станок в аренду на месяц владельцу фабрики Ф., которому срочно требовалось заменить свой находящийся в ремонте станок.

В дальнейшем продавец В. стал испытывать финансовые за­труднения. Поэтому он продал станок добросовестному приоб­ретателю Д. и уступил ему право требования к Ф. о ее возврате по договору аренды.

Когда первоначальный покупатель К. и добросовестный при­обретатель Д. узнали о положении дел со станком, они стали требовать, каждый сообразовываясь со своими обстоятельства­ми, его возврата. Имели ли они на это право?

 

Дополнительные материалы: можно пользоваться текстами ГТУ и ГКФ с комментариями, словарями.

Ориентировочное решение примера 2

А. Немецкое право

I. Право требования собственника о возврате вещи со­гласно § 985 ГГУ (текст § 985 ГТУ гласит: «Собственник может потребовать от владельца выдачи вещи»). К. или Ф. могли бы потребовать возврата станка исходя из § 985 ГТУ. Основание: К. или Д. — собственники, а Ф. — владелец станка, который к тому же не имеет права на владение.

1. Приобретение права собственности покупателем К.

Покупатель К. мог бы приобрести право собственности на станок у продавца В. посредством передачи ему этой машины, как то предусмотрено §§ 929, 931 ГГУ.

a) Договоренность. К. и В. договорились о том, что право собственности на станок должно перейти к К. Тем самым условие о соглашении, предписываемое § 929, предл. 1, ГТУ, выполнено.

b) Передача вещи или действия, равнозначные ее передаче
Следующим условием перехода права собственности на вещь является передача ее приобретателю в смысле § 929 ГТУ или осу­ществление действий, равнозначных передаче вещи (Uebergabe-surrogat).

Передачи вещи, равно как и перехода непосредственного пра­ва владения вещью, не произошло. Поэтому следует обратиться к § 930 ГГУ, регулирующему отношения опосредованного вла­дения.

Согласно § 930 ГГУ для приобретения права собственности необходимо наличие соглашения об установлении конкретных отношений опосредованного владения в смысле § 868 ГГУ.

В. и К. договорились о том, что станок еще в течение месяца должен будет находиться на складе В. И соглашение о конкретных отношениях опосредованного владения (договор хранения) име­ется.

Тем самым выполнены условия § 929, предл. 1, и § 930 ГГУ. Покупатель К. стал собственником машины.

2. Приобретение права собственности добросовестным по­купателем D.

Покупатель К. может, однако, потерять свое право собствен­ности на станок в случае, если В. предоставит ее в распоряже­ние Д. Но поскольку В. уже более не является собственником станка, речь может идти только о добросовестном приобретении у неправомочного лица.

а) Договоренность. В. и Д. договорились о передаче Д. права собственности на станок.

в) Передача вещи или действия, равнозначные ее передаче

В. не передал Д. станок в смысле § 929, предл. 1. Вместо пе­редачи вещи имела место уступка права требования к Ф. о пере­даче (станка) согласно § 931 ГГУ. В., согласно § 556 ГГУ, имеет право требования к Ф. после истечения сроков аренды.

с) Добросовестное приобретение. Остается проверить спе­циальные условия § 934 ГГУ, касающиеся добросовестного при­обретения в случае уступки требования о выдаче, регулируемой § 931 ГГУ. Если продавец, как в данном примере, является опо­средованным владельцем, то право собственности согласно альт. 1 § 934 ГГУ переходит при условии действительной уступки к при­обретателю. Поскольку Д. был добросовестным приобретателем, а станок не являлся утраченной вещью в смысле § 935 ГГУ, то условия добросовестного приобретения согласно букве §§ 929, предл. 1, 931, 934, альт. 1 ГГУ можно считать выполненными¹⁷.

Этот вывод ставится под сомнение по соображениям право­вой политики¹⁸, так как в противоположность добросовестному приобретению через непосредственного владельца по § 933 ГГУ, предусматривающему для признания добросовестного приобре­тателя собственником наряду с соглашением об отношениях опосредованного владения еще и передачу вещи, для признания доб­росовестного приобретателя собственником при уступке права требования о возврате вещи (виндикации), согласно § 934, альт. 1 ГГУ достаточно приобретения опосредованного владения. Од­нако, рассуждая подобным образом, не следует забывать, что об­ращение к § 934, альт. 1 ЛГУ представляется справедливым лишь постольку, поскольку продавец (как, впрочем, и в случае § 933), утрачивает (любое) владение вещью. При таком положении ве­щей решение de lege lata (с точки зрения действующего закона), отклоняющееся от однозначного текста § 934 ГГУ, нельзя счи­тать оправданным. Д. является добросовестным приобретателем права собственности на станок.

3. Право владения фабриканта Ф.

Ф. — владелец машины. Однако, согласно § 986 ГГУ, он мо­жет ссылаться на свое право владения (§ 535 ГГУ), вытекающее из договора аренды, только в течение установленного в нем срока аренды. По истечении этого срока Ф. обязан возвратить станок добросовестному приобретателю Д.

II. Общий вывод

После истечения сроков аренды Д. может потребовать от Ф. возврата станка.

В. Французское право

I. Приобретение покупателем К. права собственности

К. мог бы приобрести у В. право собственности на станок. Согласно ст. 1583 ГКФ право собственности на вещь переходит к покупателю в момент заключения договора купли-продажи".

Ст. 1583 ГКФ гласит: «Продажа вещи считается совершенной меж­ду сторонами и право собственности на нее перешедшим от продавца к покупателю в момент, когда они договорились о передаче вещи и о цене на нее, даже если эта вещь еще не передана покупателю, а цена не заплачена» («Elle est parfaite entre les parties, et la propriete est aquise de droit a l'acheteur a l'egard du vendeur, des qu'on est convenu de la chose et du prix, quoique la chose n'ait pas encore ete livree ni le prix paye»).

Этот консенсуальный принцип составляет основу француз­ского права купли-продажи²⁰ и служит выражением автономии воли, чему в ГКФ придается большое значение. Законодательно этот принцип закреплен также в ст. 711 ГКФ²¹, согласно которой переход права собственности толкуется как последствие, связан­ное обязательствами:

 

Ст. 711 ГКФ гласит: «Право собственности на имущество приобре­тается и передается по наследству, по договору дарения между живущи­ми или по завещанию, а также как последствия обязательств (La pro-priete des biens s'acquiert et se transmet par succession, par donation entre vifs ou testamentaire, et par l'effet des obligations)».

To же самое можно сказать о ст. 1138 ГКФ, в которой устанав­ливается пр?вило перехода права собственности на вещь в мо­мент заключения сделки, направленной на создание прав.

Ст. 1138 ГКФ гласит: «Обязательство о передаче вещи считается выполненным с момента соглашения между договаривающимися сторо­нами.

Оно делает кредитора собственником вещи, который несет и все виды связанного с этим риска с момента, когда вещь должна быть ему передана, даже если сам акт ее физической передачи не был совершен при условии, что не имела места просрочка ее передачи должником. В этом случае он несет все риски, связанные с вещью (L'obligation de livrer la chose est parfaite par le seul consentement des parties contractantes. Elle rend le creancier proprietaire et met la chose a ses risques des Г instant ou elle a du etre livree, encore que la tradition n'en ait point ete faite, ou moin que le debiteur ne soit en demeure de la livrer; auquel cas la chose reste aux risques de ce dernier)».

Поэтому, как правило, право собственности на вещь перехо­дит к ее приобретателю с момента заключения обязательствен­ной сделки (принцип единства и обязательственно-правовых и вещно-правовых сделок — Einheitsprinzip)²². Согласно этому правилу приобретение права владения не играет никакой роли в вопросе о переходе права собственности. Поэтому не имеет зна­чения тот факт, что машина осталась на хранении у продавца В.

Условием для перехода права собственности от продавца В. к покупателю К. является действительность договора купли-прода­жи, что и закреплено законодательно в ст. 1582, предл. 1 ГКФ:

Сделка купли-продажи — это соглашение, по которому одна сторо­на обязуется передать вещь, а другая — заплатить за нее (La vente est une convention par laquelle 1'un s'oblige a livrer une chose, et l'autre a la payer).

Продавец В. и покупатель К. пришли к соглашению, согласно которому В. обязался передать К. право собственности на станок против платежа последним 100 тыс. марок. Тем самым выполне­но условие ст. 1582, предл. 1, ГКФ.

И, таким образом, посредством договора купли-продажи, за­ключенного между В. и К., последний (т.е. К.) приобрел право собственности на станок.

II. Приобретение Д. права собственности

Право собственности на станок могло бы также перейти и к Д. благодаря заключенному между ним и продавцом В. договору купли-продажи.

Однако здесь возникает сомнение в действительности этого договора, поскольку В. к моменту его заключения уже не был соб­ственником машины.

Во французском праве в принципе действует правило: «Никто не может передать большее право, чем то, которое он сам име­ет». Ст. 1599 ГКФ прямо гласит, что вещь должна являться собственностью продавца:

Ст. 1599 ГКФ: «Сделка по продаже какой-либо вещи, принадлежа­щей третьему лицу, ничтожна: она может стать основанием для иска о возмещении убытков, поскольку покупатель игнорировал тот факт, что эта вещь принадлежала третьему лицу» (т.е. не являвшемуся участни­ком сделки).

Однако действие данного принципа ограничено нормой вещно-правового характера, закрепленной в ст. 2279, предл. 1 ГК:

Право владения движимым имуществом равносильно праву собст­венности на него.

Благодаря этой норме становится возможным в отклонение от принципа ст. 1599 ГКФ — добросовестное приобретение права собственности у неправомочного лица. Условием такого добросо­вестного приобретения права собственности на вещь по ст. 2279, предл. 1, ГКФ наряду с добросовестностью (bonne foi) является также то, чтобы она не была: а) украдена у лица, истребующего ее, или б) потеряна им (ст. 2279, предл. 2 ГКФ) и чтобы она на­ходилась в «реальном владении» (possession reelle) добросовест­ного приобретателя.

Под этим термином понималось, во-первых, действительное господство над вещью, что вытекает согласно преобладающей точке зрения из применяемой в этом смысле по аналогии ст. 1141 ГКФ²⁷:

Ст. 1141 ГКФ: «Если какая-либо вещь, подлежащая передаче или поставке последовательно двум лицам, является движимой во всех от­ношениях, то предпочтение отдается тому из этих двух лиц, в чьем ре­альном владении она находится, и он становится ее собственником, даже если его правовой титул является более поздним по времени, но при условии, разумеется, что владение добросовестное»

Во-вторых, господство над вещью должно носить характер animus domini, то есть владелец должен публично демонстрировать стремление обладать этой вещью, как своей собственнос­тью. Другими словами, такой владелец должен вести себя как собственник, владеющий вещью. Фактический владелец вещи и те, кому она была отдана на хранение или в аренду и т.д., рас­сматриваются лишь как зависимые владельцы (в смысле ст. 2236 ГКФ).

В отношении данного примера это означает, что Д. сначала должен был бы получить станок в реальное владение. Он, однако, лишь уступил винфикационное требование, так что условие дей­ствительного вещного (телесного) господства над станком, не­обходимое для вступления в реальное владение, не было выполнено.

Поэтому Д. не приобрел права собственности на машину, и ее собственником, как и прежде, остается покупатель К.

III. Вывод. Согласно французскому праву К. может предъ­явить Ф. виндикационный иск на станок.

С. Сравнение решений по немецкому и французскому праву I. Переход права собственности

В то время как согласно немецкому праву договор купли-про­дажи никак не влияет на наделение вещными правами, по фран­цузскому праву право собственности на вещь переходит к ее приобретателю в момент заключения договора купли-продажи (консенсуальный принцип). В немецком же праве, наоборот, пе­реход права собственности осуществляется посредством вещного договора, независимого от обязательственного характера сделки, (принцип абстракции). Посредством договора купли-продажи кредитор в соответствии с немецким правом приобретает лишь обязательственное право требования на выполнение вещной сдел­ки, которая ведет к изменению права. Кроме того, немецкое пра­во обычно обуславливает переход права собственности на вещь ее фактической передачей согласно принципа традиции (поня­тие, взятое из римского права. «Традицио» — фактическая пере­дача вещи, наделяющая правом собственности на нее. — Ред.). Исключения из этого принципа урегулированы законодателем в §§ 929, предл. 2, 930 и 931 ГГУ.

Переход права собственности на вещь во французском пра­ве, наоборот, осуществляется независимо от ее передачи. Вступ­ление во владение вещью имеет последствия лишь для третьих лиц.

По немецкому праву отчуждатель, если он вещь продал, но переход права собственности на нее еще не имел места, продолжает эффективно распоряжаться ею в качестве правомочного лица, как это случалось в рассматриваемом примере. С другой стороны, принцип абстракции может иметь и отрицательные по­следствия для продавца, если впоследствии выяснится, что дого­вор купли-продажи был ничтожным и покупатель передал эту вещь в собственность третьему лицу. В подобном случае продав­цу не остается ничего иного, как уповать на иски из неоснова­тельного обогащения.

Французское право обеспечивает эффективную защиту вещ­ных прав покупателя тотчас после заключения договора куп­ли-продажи. Разумеется, в этой защите будет отказано, если отчуждатель продает вещь вторично и передает ее второму доб­росовестному приобретателю раньше, чем первому покупателю (см. ст. 1141 ГКФ).

И, наконец, оба правопорядка сходным образом решают проблему защиты вещных прав покупателя в отношении третьих лиц: его интересы полностью защищены, если он вступил во владение купленной вещью.

II. Добросовестное приобретение

В отношении добросовестного приобретения права собствен­ности в обоих правопорядках, несмотря на присущие им прин­ципиальные различия, разработан в конечном счете во многом схожий механизм регулирования: помимо добросовестности при­обретателя (der gute Glaube, bonne fois) немецкое право обычно требует передачи ему вещи, находящейся в непосредственном владении передающего ее лица (§§ 932, предл. 2; 934, альт. 2 ГГУ), что соответствует во французском праве требованию «ре­ального владения» (possession reelle).

В случае § 934, альт. 1 ГГУ делает спорное с точки зрения пра­вовой политики исключение, которое в рассматриваемом при­мере ведет к различным результатам: если отсуждатель является опосредованным владельцем продаваемой вещи, то право собст­венности переходит к добросовестному приобретателю без пере­дачи ему вещи во владение, а лишь на основании уступки требо­вания.

Французское право, наоборот, требует безоговорочного реаль­ного владения вещью приобретателем, а также действительного (телесного) господства над вещью. Это решение выглядит по сво­ей сути, по крайней мере, менее двусмысленным, чем альтерна­тива, предусмотренная в § 934 ГГУ.